— Там, куда я собираюсь, у тебя будет для этого самый подходящий повод.
— Неправда, сэр! Меня обманули! Теперь я уже знаю, что вам нужен был снайпер, поэтому отец Аллан меня сюда и привел. Я желаю вернуться в церковь, причем немедленно! Я поклялся никогда не брать в руки оружия.
— Никто тебя не задерживает и не заставляет — дело твое. Ты прав, тебя обманули. Но это не отец Аллан обманул тебя, поскольку мы выступаем против французов — безбожников и якобинцев, которые рушат алтари и угрожают нашему королю. Где же тебе найти лучшую оказию заслужить отпущение грехов, как не среди нас? Тебя обманул цыган, и только лишь потому, что он истинный цыган. Ты когда-нибудь слышал про цыгана, который сказал в жизни хоть слово правды? Ну, скажи.
Ригби, которого этот вопрос застал врасплох, начал рассуждать:
— Нет, сэр, не слышал. Это правда, мой дядя Лоример всегда говорил, что цыган, если хоть раз в день не соврет или не украдет, так ночью спать не может, поскольку…
— Вот видишь. В устах цыгана правдивое слово реже, чем магнолии в Сахаре. Он сказал тебе, что мне нужен хороший стрелок? Гнусная ложь. Зачем мне несколько снайперов? Хейтер исключительно стреляет, и Браун, я же вообще самый лучший стрелок в королевстве. То есть, нас трое, а хорошая винтовка всего одна. Признаюсь, что у нас есть винтовочка, о которой можно только мечтать. Держал когда-нибудь в руках пневматическое оружие?
Говоря это, Батхерст открыл деревянный футляр, вынул из него тирольскую винтовку Хейтера, сложил обе части одним движением и подошел к окну. Ригби не ответил на вопрос, но при виде винтовки глаза его наполнились восхищением, что было гораздо более важным ответом. В одно мгновение этот восторг смыл с его лица печальное выражение. Худой голодным взором ласкал приклад, замок и ствол, сглатывая слюну, которая, раздражая пересохшее горло, вызвала кашель. Тем временем Бенджамен открыл окно и что-то высматривал. Ригби, словно автомат, сделал два шага…
— Погляди, — сказал Батхерст, — за тем домом, в глубине улицы, стоит дерево. Видишь ветку, что выступает из-за трубы? Сейчас я ее перебью.
Через пять секунд из-за трубы выступал уже только обломок.
— Заметил, как тихо бьет? Хорошая винтовка, очень хорошая. И, как видишь, для нее мне уже никто не нужен. Впрочем… могу поспорить, что ты так бы не попал. Ставлю десять гиней против пенса, что ты не срежешь ту ветку у самого основания, над самой трубой. Ну как?
Ригби замялся, но работавший у него под черепом проектор, высвечивающий искушающие картинки, заставил его двинуться. Он протянул руку и взял винтовку. Какое-то время он присматривался к ней, затем приложил ее к плечу жестом влюбленного, прижимающего тело женщины, повел стволом…
— Сделай поправку на снос вправо, — шепнул Батхерст, — с такого расстояния сносит на дюйм-полтора…
Раздался тихий щелчок и сразу же — слова Бенджамена:
— Прекрасный выстрел! Держи, вот твои десять гиней. Да, стреляешь ты отлично! Если бы не твой отказ, я бы даже отдал ее тебе для исключительного пользования. Но что же… Отдай ее и прощай.
Ригби стоял неподвижно, превратившись в статую, держа винтовку и не имея сил оторваться. Продолжалось это долго. В конце концов, дрожащим голосом он произнес:
— Я вот так думаю, сэр, может вы и отец Аллан правы…
— Ясное дело, правы, а цыган тебе наврал. Сейчас сам в этом убедишься. — Батхерст открыл дверь и крикнул в коридор: — Парвис, ко мне!
На лице прибежавшего тут же цыгана был страх. От Робертсона он уже узнал, что ему светит.
— Слушаю… случаю, сэр.
— Что ты наплел Лоренсу?
— Я? Что я наплел, сэр?… Ааа, утром… ну… я так, я шутил, а он во все поверил, сэр… Да Богом клянусь, сэр! Я только так, ради шутки…
— Ты плохо поступил, Парвис, поскольку Лоренс принял все это за правду и теперь имеет претензии к Аллану. В следующий раз не ври, а теперь уматывай, болван!
Бенджамен говорил все это очень мягким, милым голосом, словно отец любимому ребенку, который напроказничал. Когда за цыганом закрылась дверь, он повернулся к Ригби:
— Сам видишь. А теперь иди, у меня много работы, а я еще не завтракал. Винтовку положи.
— Сэр…
— Слушаю.
— Сэр, думаю, я отправлюсь с вами.
— Ну нет, спасибо. Мне не нужен человек, который каждые пять минут меняет решение из-за цыганских глупостей. Если бы ты уже был членом группы, это тебе дорого бы стоило. Мои люди обязаны слепо повиноваться мне. Что касается приказов, принятия решений — для этого здесь есть я.
— Сэр!
— Что ты хочешь?
— Сэр, я буду послушным, я выполню любой приказ. Клянусь!