Мирель, при виде Батхерста, которого не видел уже несколько дней, обрадовался.
— Ооо! Мирель как есть рад! Нужно уже выезжать, синьоре, тут плохое место, приходили солдат, кричали, приказывать цирк! И солдат ничего не платили, синьоре, niente. Sono i veri malandrini! I cornuti! I bastardi![176]
Бенджамен прервал этот поток ругательств и провел Миреля к повозке с «Турком».
— Гляди, Мирель, — приподнял он ткань, — это новый театральный реквизит. Понял? Передай это своим людям.
— И в он там есть бомба? — с опаской спросил Мирель, вглядываясь в фигуру мусульманина.
— Нет, в он там бомба нет, — передразнил его Батхерст, — но взорвется прямо под тобой, если ты сам и твои люди начнут слишком интересоваться, или если кто-то из вас забудет, что это ваш старый реквизит, с которым ездите уже несколько лет.
От Юзефа он узнал, что по дорогам постоянно проходят военные отряды, и что вчера к ним пришла группа солдат, которые приказали комедиантам представить свое умение.
— Я уже думал, что будет драка, сэр. Мы даже приготовили с Брайаном гранаты… А потом, потом я чуть от смеха не лопнул. Этот их фокусник, Симон, маэстро Сиромини, показывал штучки с исчезающей табакеркой, ну а тут Мануэль отклеился со своего места, подошел к нему и…. Ха-ха-ха! Прошу себе представить, что табакерка исчезла на самом деле! Ха-ха-ха! Нужно было видеть рожу этого типа! Мануэль дал ему такой урок, что в жизни не забудет! Теперь Симон его возненавидит!
— К женщинам приставали? — спросил Батхерст.
— Немножко. Эта блондинка, Диана, клеилась к ним. А мисс Джулия от них спряталась. Впрочем, напрасно: офицер держал своих солдат достойно, а потом вежливо так поблагодарил за выступление. Мисс Джулия очень приличная девушка, сэр, и…
— Про это я тебя не спрашивал! — рассердился Бенджамен и отошел.
Когда все уже легли спать, он заглянул в повозку к женщинам.
— Спит? — спросил он, хотя прекрасно знал, что девочка спит, но ничего более умного на ум не пришло.
— Спит. Она скучала по вам.
Бенджамен хотел спросить, только ли Анна скучала, но не спросил.
— Завтра утром выезжаем, — сообщил он.
— Куда?
— За Одер, в Познань.
— Никогда не была так далеко на востоке. Неужели там точно так же гадко и холодно?
— Видимо, так.
— Боже, как бы мне хотелось вернуться в Каласетта!
— Так почему ты не возвращаешься туда?
— Еще не могу. Вот когда отложу хоть немного денег, тогда и вернусь. Еще год, может, два… Боюсь, чтобы Анна не заболела, здесь так холодно… Мирель говорил, что вы привезли новый реквизит. Это ради него вы так рискуете жизнью?
— Ради него.
— Ради этой куклы? И стоит?
— По-видимому, да, иначе я бы сюда не приехал. Но теперь не жалею.
Он положил свою ладонь на ее. Она позволила ему держать их так всего несколько секунд, потом убрала руку, а когда Бенджамен вдруг приблизился к ней, сказала:
— Нет!
Они замолчали, оба чувствовали себя неловко. Бенджамен не понимал, что с ним происходит, и почему он чувствует все то, чего не испытывал в подобных ситуациях. Почему, ведя себя словно романтический болван рядом с этой танцовщицей, которая, должно быть, прошла через столько рук, он дает ей перевес над собой. Это его злило, и он не знал, что делать.
— Зачем мы едем в эту Познань? — спросила она. — Зачем мы вам нужны, и что вы хотите сделать?
Он не отвечал.
— Вы мне не доверяете?
— Я никому не доверяю. И научился этому еще до того, как научился читать. Потом узнал, что, прежде всего, нельзя доверять женщинам.
Джулия рассмеялась.
— Как глупо! Каждый мужчина так говорит, хотя среди мужчин предателей больше.
Вновь она была права. Бенджамен попрощался и ушел.
Его разбудил разговор. Уже светало. Старый шахматист, сидя в ящике автомата, объяснял склонившимся Хейтеру и Мануэлю:
— …шах же объявляют трехкратным наклоном головы «Турка».
— А каким образом, сидя в этом ящике, можно ориентироваться в ходах противника. Ведь доску не видно, — спросил Хейтер.
— Вы ее видите, только снизу, и…
— Ну а ходы?
— Я уже говорил, что для этого служат вот эти шнурки. С каждой клетки свисает шнурок, законченный металлической пуговицей. Нескольких не хватает, нужно будет сделать. Основания фигур и пешек сделаны из сильных магнитов. В исходной позиции магниты притягивают тридцать две пуговицы, остальные свисают свободно. При выполнении хода пуговица отпускается, но тут же притягивается другая, так что пуговицы говорят о ситуации.