— Я слышал про железную маску, — заметил Батхерст.
— И правильно слышали, потому что там и вправду была железная маска[225]. Я уже говорил, герр О'Лири, что все это глупости и бабские сказки. Правда выглядела так — здешний польский князь закрыл в башне свою жену, которая сбежала с другим. Князь их догнал, того убил, а ее в железной маске посадил в башню[226]. Якобы, он приказал сделать для нее подземную галерею, по которой она могла переходить из башни в костел, и там, в небольшой нише за решеткой слушать святую мессу, прося у Господа прощения за то, что нарушила супружескую клятву.
— Как раз эта галерея меня и интересует! Завтра я должен попасть в башню.
— Хорошо, герр О'Лири. В замок пойдем где-то к полудню, потому что раньше этот пьяный кабан не проснется. Голову даю на отсечение, что сейчас он, как и каждый вечер, пьет с какой-то девкой.
— А какая она была, красивая? — спросил Батхерст.
— Кто, девка управляющего?
— Да нет, жена этого князя…
— А… Вроде была красавица. На большом алтаре коллегии имеется фигурка какой-то дамы. Народ считает, что это именно она…
Бенджамен поднялся со стула, поблагодарил за ужин и спросил:
— Где я буду спать?
— В комнате рядом, герр О'Лири, кровать уже готова.
— Значит, до завтра.
— До завтра, герр О'Лири, спокойной вам ночи.
Утром (2 декабря) он пошел в костел. Мастерски вырезанное лицо женщины в нише тройного алтаря было темным и мертвым. Напротив нее виднелся какой-то герб[227] и таинственные буквы M.B.P.S. Бенджамен стоял там довольно долго, а когда, услыхав чьи-то шаги в боковом нефе, хотел уйти, луч солнца нашел просвет в тучах и заглянув в окно церкви, упал на скульптуру. Лицо дрогнуло, губы как будто пошевелились, и в то же мгновение англичанину показалось, что женщина похожа на Джулию. «Отступи, время еще есть, молю тебя, Бенджамен! Бенджамен…»
Дрожащее солнечное пятнышко побледнело и погасло, закрытое новой тучей, и лицо вновь застыло в неподвижности. Бенджамен прикоснулся к нему — холодное как лед.
В одиннадцать утра он выслал Робертсона на тракт из Оторова на Пневы, навстречу Мирелю, а сам с Робертзоном отправился к управляющему.
До замка они дошли за несколько минут[228]. Въездные ворота и пространство перед ними мало чем напоминали о давнем величии: стены были облупленные, покрытые лишайниками и подтеками, с одной лишь створкой ворот, державшейся на нижней петле[229]. По обеим сторонам ворот стояли две башни, меньшая из которых напоминала человека в агонии, лишенная вершины, разрушающаяся, равно как и стена, идущая от обеих башен по низкому обрыву вдоль заполненного водой рва. Зубцы крепостной стены время и людская небрежность выщербили как крепкий кулак — зубы[230]. Внутри замка был обширный, прямоугольный двор, на котором с краю находилось жилое здание — одноэтажный дом с остроконечной крышей, искривленный буквой L и подпираемый маленькой башенкой, прилепленной к лицевой стене. К стене, окружавшей внутренний двор, прижимались ряды деревянных домиков, сараев и пустых конюшен. Тут же стояли две телеги и здоровенная четырехколесная повозка с будкой. С северной стороны находилось имение при замке.
Замковый комплекс в Шамотулах с башней Черной Княгини (рисунок Констанции Потоцкой, первая половина XIX века)
Навстречу им вылетела стая оголодавшей домашней птицы. Кудахтавшие куры и шипящие гуси, тянули свои клювы к их сапогам. Батхерст и Робертзон отыскали батрака и через него добрались до управляющего, громко храпевшего на мятой постели. Пришлось подождать, пока толстый («Хотя куда ему до Миреля!» — подумал Бенджамен), небритый тип, возбуждающий отвращение одним своим видом, нечистоплотностью и запахом, натянет грязные штаны, сорочку и кафтан, напьется из стоящего рядом с кроватью жбана и проорет в глубину коридора, чтобы подавали жрать. Только лишь потом они приступили к делу. Робертзон объяснил, что труппа комедиантов после долгого пути желает разместиться в замке на несколько дней и подготовить новую программу, с которым затем выступит в Познани, на что управляющий заявил, что во дворце нет места.
225
В случае самой знаменитой «железной маски», якобы брата-близнеца Людовика XIV, сама маска на голове не была железной, только внизу был обруч на шее. Вполне возможно, что то же самое было и в случае шамотульской «железной маски».
226
«Галышка была дочерью князя Илии Острожского и Беаты Кошцельской, внебрачной дочки Зигмунда Старого. Руки рано оставшейся сиротой Галышки просили польские господа, которых, помимо красоты, привлекали большие земельные имения княжны. Дядя Галышки, князь Василь Констант Сангушко, являясь ее опекуном, не желал, чтобы литовские имения попали в руки польских магнатов, и согласился на то, чтобы Галышку в 1553 г. похитил молодой Дмитрий Сангушко. Беата внесла жалобу, и король вместе с польскими сенаторами, находясь в Кнышине, осудили Дмитрия на лишение чести. Исполнителем приговора стал Марцин Зборовский, который желал выдать девушку за своего сына. Он направился по следу молодой пары, бегущей в Чехию, и убив Дмитрия, привез Галышку в Польшу. Теперь начались новые торги за руку несчастной вдовы. Король, будучи ее опекуном по закону выдает Галышку за гораздо более старого, по сравнению с ней, Лукаша Гурку (Лукаш Гурка III — примечание автора), познаньского воеводу и владельца Шамотул. Но Галышка после богатой свадьбы, устроенной королем в варшавском замке, осталась в окружении королевы Боны, поскольку не хотела жить с навязанным ей стариком. Свое поведение она объясняла недостатком супружеского опыта. Через год ей все-таки пришлось отправиться в замок Гурки. В ходе этого «супружеского отпуска» Галышка с матерью сбежала во Львов, и там они поселились в одном из монастырей. Король уговаривал Галышку вернуться к мужу и, в конце концов, приказал львовскому воеводе, чтобы тот силой доставил девицу в замок Гурки. Дело даже дошло до осады монастыря, во время которой князь Семен Олелькович, находясь в сговоре с Беатой, под видом нищего прокрался в монастырь и женился на Галышке. Гурка посадил неверную жену — после того, как убил и этого соперника — в одну из башен шамотульского замка, где она находилась вплоть до смерти Лукаша. Тяжелые переживания привели к тому, что через несколько лет она умерла от душевной болезни. Легенда гласит, что Гурка наложил на лицо Галышки железную маску, которую она не могла снять до конца жизни (Ромуальд Крыгер
228
Замок был построен Шамотульскими в XV веке на Вронецком предместье. В 1511 (или 1513) году он стал, в качестве приданого Катаржины Шамотульской, собственностью познаньского каштеляна Лукаша Гурки. Гурки значительно перестроили замок в XVI веке в резиденцию в стиле ренессанс.
229
Автор
230
Первоначально замок был окружен куртинной стеной с четырьмя башнями по углам, из которых до нынешнего времени дожила только башня Галышки. Остатки куртинной стены были открыты во время археологических раскопок, проводимых в 1971–72 годах под управлением магистра Януша Лопаты. Из неточного описания, содержащегося в