Никита подмигнул ей, поздоровался и отвёл взгляд, потому что сам засмущался пристального внимания. Перевёл его на приближающихся подруг, которые оживлённо беседовали. Когда все собрались, то решили не терять время и отправиться на закрытую поляну, где им никто не помешает общаться и резвиться так, как хотят.
Дойдя до места, ребята расселись по интересам, а наиболее энергичные ещё наматывали круги, играя в догонялки. Лера, не упустив предоставленной возможности, быстро забралась на колени к новому другу и примолкла. Некоторые тихонько похихикивали над Никитой, но не стали заострять особого внимания. Ева же сидела в стороне от этой странной новоиспечённой парочки, изредка бросая взгляд на объект обожания. А когда их взгляды пересекались, они оба смущённо отводили их в сторону.
Все веселились, занимаясь каждый своим делом, но время неумолимо бежало вперёд, и день близился к позднему вечеру. Начинало темнеть, и вся шумная компания засобиралась по домам. Лера крепко держала Никиту за руку по дороге домой. За вечер, который она провела у него на коленях, он почувствовал некую ответственность за этого милого ребёнка, поэтому не стал сопротивляться.
Ева молча плелась позади, прибывая в растерянности. Хоть ей и хотелось провести вечер поближе к Нику, но она не собиралась устраивать из этого цирк для ребят и показывать свою привязанность и безумную ревность. Да ещё и к кому!? Разве это не смешно? Ева незаметно улыбнулась своим мыслям, которые роились сейчас в голове. Так, за своими размышлениями, она и не заметила, как они подошли к дому.
– Пока, – еле слышно, глядя под ноги, произнесла Ева.
– До завтра! – ответил Никита. Ждал, что она поднимет свои незабываемые глаза и одарит лёгкой и чарующей улыбкой.
– До завтра! – весело подхватила Лера и прижалась к нему своей нежной щёчкой.
Так непринуждённо у неё это получалось, что Еве захотелось на мгновение оказаться на её месте. Хотелось бы вот так же легко, без всяких предрассудков прижаться к нему и никуда не отпускать. Пусть хотя бы, так же щекой, просто почувствовать стук его сердца и вдохнуть запах. Прикоснуться к его руке и понять, что чувствует. Ведь не зря он роняет якобы случайные взгляды, а потом отводит глаза.
Но вместо этого её сковал непонятный страх.
«Перед чем? Неизведанным? Почему все конечности немеют рядом с ним? Почему во рту всё высыхает, сжимает горло и не даёт вырваться ни единому слову? Почему ноги подкашиваются, словно ватные? Боже, что происходит со мной? И самое главное – когда это закончится?»
Ева привыкла всё контролировать в этой, пусть ещё короткой, но всё же её жизни. Она знала о праве выбора и всегда умело им пользовалась. Но сейчас всё перевернулось с ног на голову. Она уже не могла контролировать мысли и чувства, её ледяной стержень начал таять непонятно от чего. Она могла часами летать, не замечая ничего вокруг. Что это за сила, которой тяжело сопротивляться? Единственное, что она знала, так это то, кто являлся источником этой силы или, точнее будет сказать, проводником.
Из размышлений её вывел писк младшей сестрёнки, которая тянула за руку и звала домой. Опомнившись, она поняла, что всё это время полёта стояла и нагло пялилась на Никиту. Осознав своё бедственное положение, она резко отвернулась и стремительно зашагала домой. Да так быстро, что её сестре пришлось скакать за ней вприпрыжку.
Марта же стояла рядом и молча наблюдала за этой сценой. В её глазах читалось удивление, и только теперь она начала понимать странное поведение своей подруги. Когда Марта посмотрела на Никиту, ему ничего не оставалось, как пожать плечами, попрощаться и направиться в сторону своего подъезда. Так и остался этот день в недосказанности. Но также он внёс свои коррективы в жизни каждого.
Домой Ева влетела как ракета, которая произвела выброс топлива. Адреналин гулял по её крови, и это было невыносимо. Слишком большое количество, поэтому сложно справиться.
«Как дура! Как дура!» – кружилось в голове. – «Это же надо было так опозориться! Теперь весь двор будет надо мной смеяться», – не выдержав такого напора чувств, она разрыдалась в подушку.
Мама проявила мудрость и дала дочери время успокоиться, а пока занялась Лерой в соседней комнате. Она уже давно заметила изменения. Ведь хорошо знала свою дочь и прекрасно понимала, что если Ева сама не захочет поделиться, то её бесполезно о чём-либо спрашивать. Ну и, конечно же, догадывалась, что это всё из-за нового мальчика, которого все очень бурно обсуждали во дворе. И как бы ни хотелось ей подойти к дочери и обнять, приласкать и ободрить, она понимала: ещё не время. В таком состоянии любой человек не готов воспринимать какую-либо информацию, а жалость спровоцирует ещё больший поток слёз.