Летом я участвовал в двух турнирах, которые рассматривал как тренировочные к матчу с Карповым. Турнир в Лас-Пальмасе выиграл Тимман. Я проиграл важные партии Тимману и Ларсену. Турнир в Баден-Бадене выиграл Майлс. Своей игрой в обоих турнирах я был недоволен.
В августе 1981-го я сыграл вторично в турнире в Южной Африке. За участие в этих турнирах меня бешено критиковали за якобы выражение солидарности с политикой апартеида. В 1989 году во время турнира в Ханинге (Швеция) нашлись люди, которые устроили демонстрацию, требуя исключить из турнира Андерссона и меня за содействие колониальному режиму Южной Африки. Давая интервью шведскому журналисту, я высказался: «Конечно, много безопаснее бороться против апартеида в Африке, чем против атомных подводных лодок в Балтике». У советских граждан, которые покинули «империю зла», сложилось циничное отношение к кампании против режима в Южной Африке. Вспомним — зачинателем кампании «Борьба за мир во всем мире» было кровожадное советское государство. Точно так же — зачинателем кампании против колониальных режимов в Африке был Советский Союз. С очевидной целью — проникновение в Африку, установление там своей сферы влияния.
Советские граждане были свидетелями: лицемерное провозглашение равенства и братства всех народов не нашло подтверждения во внутренней политике страны, в ее жизни. В Москве, правда, появился университет Дружбы Народов имени Патриса Лумумбы. Звучало красиво, но мало для кого было секретом, что там обучали терроризму. Что касалось Южной Африки, то, требуя бойкотировать ее, советские одновременно поддерживали активные связи с алмазными и золотопромышленными трестами ЮАР. Даже мне довелось получить свидетельство этой связи. Однажды мы посетили золотую шахту в Йоханнесбурге. В киоске шахты я купил себе золотые запонки. Я показал эти запонки знакомой, искусствоведу, эмигрантке из СССР. Посмотрев внимательно, она сказала: «Эти запонки сделаны из советского золота. Только советское золото имеет эту пробу!» «Как же так, — опешил я, — а как же борьба с апартеидом?» «А пусть дураки борются!» — заключила она.
Результаты турнира не были приняты ФИДЕ для корректировки рейтинга. ФИДЕ неоднократно заявляла, что она — вне политики. Неправда!
Глава 26 МАТЧ В МЕРАНЕ
Я не написал книгу о матче 1981 года в Меране. Накануне поединка рейтинг у Карпова и меня был примерно одинаков: у него 2705, у меня 2695. Казалось, предстоит серьезная борьба. Но этого не случилось. Я явно недооценил силы, возможности могучего Советского Союза и его шахматных дружин. Глядя со всех возможных углов зрения, матч стал для меня полной катастрофой. А на шахматной доске это было форменное избиение. Я проиграл матч со счетом +2–6 при 10-ти ничьих.
Довольно слабый результат, но я, субъективно, оценивал его как прекрасное спортивное достижение. Ибо давление Карпова в матче от начала и до конца было подавляющим, ибо каждые пол-очка я вырывал в страшной борьбе, чуть ли не зубами. Я не написал книги об этом матче, а зря. Советские предпочли не вспоминать о нем. Видимо, им самим было неудобно вспоминать, что они там творили, какими махинациями обеспечили победу Карпову. То, что было в Багио три года назад — мелкая стычка, репетиция — не очень удачная — настоящей войны. Которая произошла на итальянской земле…
Карпов привез с собой из Москвы 43 человека. Позже к нему прибыли еще люди из посольства в Риме. Всего в войске Карпова оказалось около 70-ти человек. Как в армии Суворова, каждый солдат знал свой маневр. Чем занимался сосед, ему, солдату, было неизвестно. Полную картину о происходящем на поле сражения имели только три человека: полководец, «черный полковник» юстиции Батуринский, скромный потребитель продукции семидесятиголовой гидры Карпов и пресс-атташе советского лагеря Рошаль.
Соблюдалась, как я уже сказал, полная секретность. Советские привезли с собой три контейнера груза. Четыре часа они ожидали в миланском аэропорту разрешения пропустить груз без досмотра и добились своего. На вопросы, что в контейнерах, отбивались шутками: Карпов, мол, любит читать. Груз был помещен на даче, которую организаторы предоставили Карпову.
Дача чемпиона охранялась полицией. Ни один иностранец туда не был допущен. Во время матча в Меран приехала группа советских туристов. Ни одна советская женщина, не исключая жену Карпова, не смогла посетить дачу. Как только окончилась последняя партия, в тот же вечер пришли грузовики и под покровом темноты увезли оборудование. Если позволительно делать догадки — это было, действительно, сверхсекретное оборудование, часть из того, что Советский Союз готовил к войне против остального мира.