Глава 3. ПЕРВЫЕ ШАГИ ПРОФЕССИОНАЛА
В жизни молодого перспективного шахматиста, заканчивающего высшее учебное заведение, наступает трудный момент. Ему предстоит выбрать — устраиваться ли на работу по специальности или заняться тем, что до недавнего времени являлось его хобби. Зарабатывать на жизнь шахматным трудом нелегко. Добавим, что до недавнего времени призы в соревнованиях были рассчитаны на любителей. Об этом я еще скажу. С другой стороны, трудно представить себе работника, который то и дело покидает свое рабочее место, отправляясь на соревнования на неделю или две. Значит, совмещать работу и занятия шахматами трудно. Значит, шахматисту необходима финансовая поддержка: наследство, помощь богатых родственников, спонсорство. Слово «спонсорство» лет 50–60 назад было не в ходу. Но дело не в слове. Роль спонсора, поддерживающего спортсменов в СССР, взяло на себя государство. Была введена система государственной «спецзарплаты», или, как мы предпочитали говорить, «стипендий». Стипендии выплачивались спортсмену его спортивным обществом или Спорткомитетом СССР (между прочим, учреждением в ранге министерства!) с единственным условием: чтобы он больше нигде не работал, а только добивался успехов в своем виде спорта. Размер стипендии зависел от уровня успехов и в соответствии с этим изменялся. Наивысшая норма была приблизительно в два раза выше, чем уровень средней зарплаты в стране. Так, в 70-е годы «потолок» был 300 рублей. Кончались успехи — стипендию снимали. У спортсмена пропадала за давностью лет гражданская квалификация. Спорткомитет никаких фина-совых гарантий не давал, компенсаций не выплачивал. Международная шахматная федерация, в отличие от Международного олимпийского комитета, не проводила грани между профессионалами и любителями. Но за компанию с другими спортсменами шахматистов тоже записали в любители. Так и ходило по миру: «журналист Таль, психолог Крогиус, философ Петросян, экономист Карпов». Меня, кажется, называли «историком». Я злился…
Но давайте взглянем с другой стороны. Что такое 300 рублей? По самому грабительскому, так называемому официальному курсу обмена валюты доллар равнялся 70 копейкам. Были и другие курсы обмена, где за доллар давали 10 рублей. По официальному курсу 300 рублей равнялись 430 долларам. На этом же уровне были призы в турнирах, проводившихся в СССР. Но такая месячная плата, такие призы — это ведь любительский уровень! Два-три раза в год у нас были оплаченные государством сборы, недели по две каждый. Иногда гроссмейстеров и мастеров приглашали где-то выступить; я, например, однажды ездил на гастроли в Сибирь. За сеанс платили 25 рублей, за лекцию 14 — это же небольшие деньги. Да, не слишком кривили душой советские руковотели, называя своих лучших спортсменов любителями…
Мне повезло: еще не рассчитался я со своими обязанностями по университету, как с начала 1954 года стал получать государственную стипендию. До высшего уровня, правда, было далеко. Мне давали 140 рублей.
В очередном чемпионате СССР я был успешен. Выиграть турнир мне не хватило энергии, но я разделил второе место (с Таймановым). За этот успех я был награжден поездкой за границу, на международный турнир в Бухаресте.
Я сознательно называю здесь имя и отчество моего противника. Для жителя Западной Европы выходцы из Советского Союза были десятки лет на одно лицо: армянин Петросян, грузинка Гаприндашвили, еврей Ботвинник, украинец Иванчук — все были «советские русские»! Так вот — Нежметдинов не был русским. Это был татарин из города Казань, ныне столицы автономной республики в составе России — Татарстан.
Я впервые увидел Нежметдинова в апреле 1945 года. Все еще продолжалась война с Германией, а в Ленинграде проходил полуфинал 14-го чемпионата СССР. Я был там демонстратором. А он приехал туда как запасной участник. Приехал, как мне показалось, прямо с фронта, в запыленной армейской шинели, с нашивками на гимнастерке — напоминанием о полученных ранениях. Кандидат в мастера Нежметдинов, в чине младшего офицера, был по возрасту старше многих участников того турнира. Но я почувствовал неиссякаемую энергию этого человека, огромную любовь к шахматам.