Но расскажу немножко и о шахматных делах. Я играл очень хорошо. Получил приз за красоту за партию против Ларсена, на финише обыграл и Спасского. Признаться, поездка на Майорку была мне устроена самим Петросяном — он планировал меня в свои тренеры. Так уж получалось: накануне матч-реванша Таль — Ботвинник я обыграл Ботвинника, перед матчем Петросяна со Спасским в 1966 году — Петросяна. Теперь, отложив партию со Спасским с лишней пешкой, я сказал Петросяну: «Ничего не поделаешь, быть Спасскому чемпионом мира». — «Это почему же?!» — «Да обыгрываю я его!» Петросян поморщился, проглотил пилюлю. О моем тренерстве больше не было речи. А я оказался пророком!
С результатом 14 из 17-ти я выиграл турнир, на очко опередив разделившего с Ларсеном второе место будущего чемпиона мира…
В вышедшей в конце прошлого века книге А. Иванова «Энциклопедия шахматной статистики» указаны рейтинги сильнейших шахматистов ца протяжении многих лет XX века, с математически выверенными коррекциями, учитывающими инфляцию системы коэффициентов. За успехи в 1968 году мне присвоен лучший в моей жизни рейтинг — 2679. С математикой спорить трудно…
Глава 8 НАКАПЛИВАЮ ОПЫТ» ПОЛИТИЧЕСКИЙ И ПРОФЕССИОНАЛЬНЫЙ
Пока игрался матч Спасского с Петросяном, я работал — комментировал партии матча для шахматных газет. Но и международных турниров у меня было немало. Для начала я убедительно выиграл традиционный турнир в Сараево. Не ясно, как стали развиваться шахматы в Югославии — приказом сверху или проявлением подлинного интереса народа к игре. Но очевидно было, что уже в 60-е годы Югославия была самой, так сказать, «прошахматной» страной в Западной Европе. Турниры проводились классные, при сотнях и сотнях зрителей. Я назвал турнир в Сараево традиционным. Да, он проводился из года в год. Следующий раз я выиграл турнир через 14 лет, в 1983 году вместе с Тимманом, а потом — еще через 14 лет, в 1997 году, в одиночку. Продемонстрировав таким образом как свое долголетие, так и долголетие сараевской традиции!
Летом того же года — новая поездка. Меня и Кереса послали на турнир в Чехословакию, в Лухачевице. В Прагу в сентябре 1968 года вторгся советский танковый десант, советские грубым образом сместили законное правительство страны. Поэтому шахматный десант был по-умному укомплектован либеральными гроссмейстерами, чтобы рожи квасных советских патриотов не раздражали покоренный народ.
Играли мы в провинции, а после турнира заехали на пару дней в Прагу. В день перед отъездом в Москву я пошел по магазинам, а когда вернулся — Кереса не было. В оставленной им записке он сообщал, что приехал гроссмейстер Людек Пахман и забрал его на встречу с интересными людьми. Пахмана — правозащитника, борца против советской оккупации я хорошо знал. Я пожалел, что меня не было в отеле. Наутро большая группа людей из посольства — в штатском — провожала нас в аэропорту. А когда прибыли в Москву, то Кереса вскоре отделили и повезли на беседу — повидимому, в секретные органы. Вызывали на особый разговор и меня. Я ничего интересного рассказать не мог, но искренне сообщил о своем сожалении, что не смог поехать вместе с Кересом…
Мне показалось, что Керес года два подозревал, что это я его выдал. После он передумал. В 1973 году я поехал в Золинген играть тренировочный матч с Хюбнером. Там я повстречался с Пахманом, к тому времени уже отсидевшим в тюрьме в Чехословакии, а затем высланным из страны. Пахман рассказал мне, что участников той встречи выдал Эмиль Затопек. Пахман добавил, что на суде против него, организованном властями, знаменитый легкоатлет выступал одним из главных свидетелей со стороны правительства.
В тот год я играл на удивление много. В Сараево, в Гаване, Ленинграде, Пальме. Результаты чуть снизились. Шахматист не должен забывать — успех зависит не только от шахматной подготовки, но и от физического состояния. Если энергия человека на исходе — успеха не будет нигде! Написал и понял, что эту книгу я тоже не смогу написать в один присест — надо отдохнуть недельку!
Уникальным событием в мировой шахматной жизни стал матч СССР — Сборная мира, проведенный весной 1970 года в Белграде. СССР был невероятно силен! Матч должен был состояться на десяти досках, но, похоже, советские имели бы успех и на 50 и даже на 100 досках! Впрочем, были малозаметные глазу подводные течения, которые ослабляли советскую команду. За пару месяцев до соревнования началась усиленная подготовка. С советской командой работали лучшие тренеры. Но согласия среди членов коллектива не было. Были противоречия, разногласия, возникали ссоры. Еще более накалило атмосферу распределение команды по доскам. Вообще, в такой компании, где запасными оказались Штейн и Бронштейн, можно было расставить играющих как попало. Ну, скажем, по возрасту или по алфавиту, за исключением чемпиона мира. Но Спорткомитет назвал порядок досок по-своему. Споры утихли, но обиды остались. Заметно было, как во время игры советские ходили по сцене и радовались неудачам товарищей по команде. Сборная команда мира под руководством президента ФИДЕ Макса Эйве оказалась более сплоченной, чем советская.