- Странный ты человек Шейд, спасаешь тех, кто причинил тебе столько горя. - Сказала мне эта воительница при встрече.
- Правящая семья уже давно отправилась в круг перерождений, а обычное мирное население не виновато, что у них были такие ублюдочные правители, - ответил я ей с ноткой меланхолии в голосе. В конце добавив. - К тому же я занимался этим не бесплатно.
- Тогда еще раз поздравляю с победой Шейд Каэторский. - Сказав это, уголки ее рта чуть приподнялись. Попыталась ли она улыбнуться или сказала это с сарказмом, понять было невозможно.
В последующие два дня вестей от совета правления не было, поэтому мы решили всей группой снова наведаться в Лабиринт. Но перед этим я посетил своих старых друзей алхимиков. Как и предполагалось, запуганные до предела старые мастера тут же мне все выложили. За мое убийство на турнире, они должны были, используя свои связи организовать исполнителю эльфу побег из тюрьмы во время судебного разбирательства. Эльф сам их нашел. Он был уже в курсе нашего с ними конфликта. Это означало только одно, снова меня пытаются ликвидировать из-за Божественного турнира.
- Решили снова покорить подземелье? Оставьте хоть немного трофеев другим приключенцам. - Сказал все тот же капитан отряда на входе в Лабиринт.
- Нет, в этот раз просто размяться захотелось, глубоко не пойдем. Внутри кто-нибудь еще остался? - Поинтересовался я в ответ.
- Только вы ходите туда по ночам. Остальные же под вечер все выходят обратно. Вы вообще в курсе, что нормальные люди в это время суток спят? - Шутливый тон капитана немного удивлял. Он уже представлял нас если не друзьями, то хорошими приятелями точно.
- Так, то ведь нормальные, и к тому же люди. Ты где-нибудь в нашем отряде видишь первых или вторых?
После моих слов все дружно рассмеялись. В этот раз мы решили, что не пойдем глубже третьего этажа. Быстро пройдя первый, мы снова встретили одну группу гербов на втором и, спустившись на третий, решили его исследовать полностью. Основной целью этого рейда, кроме желания развеять скуку, была отработка других командных тактик и поднятия характеристик участников моей группы. Теперь я во всех стычках с монстрами страховал Аюну, а роль основного ударного звена выполняли Гхора, Мелорн и Горин. Сначала я так же перед их атакой Копьями Хаоса убивал двух монстров, оставляя им по одному на каждого. Гхора после последней нашей ночи “любви” все же смогла пройти шестое повышение и теперь с легкостью могла сражаться на передовой. После того, как мы убедились, что даже в таком построении пятерка не доставляет нам особых проблем, я перестал использовать даже свою магию. Вместо меня Аюна посылала перед атакой нашего авангарда Лезвия ветра. Их мощности было недостаточно для убийства гербов, но ранения все равно были приличные и сражаться в полную силу они уже не могли. Встретив, как и прошлый раз две объединенные группы, на мою роль сборщика паровоза напросилась фареонка. Скрипя сердцем, после долгих коллективных уговоров я все же согласился. Ребят тоже можно было понять, у них могло сложиться впечатление, что почти всю работу в группе делаю я, хотя эта мысль была и далека от истины. Если бы не наша коллективная работа, самому мне Лабиринт было ни за что не пройти.
Гхора с ролью приманки справилась прекрасно, получив всего одно ранение. Пробегая между двумя гербами, она немного замешкалась, и один из них успел достать ее лапой. Удар прошел вскользь, и рана оказалась не глубокой, в пылу сражения фареонка ее даже не заметила, и только когда все закончилось, выпила исцеляющее зелье. После того как Гхора собрала всю толпу и подвела к нам, Аюна уже привычно поджарила их своей молнией, после чего мы с ребятами добили остатки этой импровизированной стаи. Это был единственный бой на третьем этаже, в котором я принял непосредственное участие. Рейд растянулся на девять часов, после чего мы уставшие, но довольные выбрались на поверхность. После подсчета добычи, оказалось, что, даже не спускаясь ниже, мы за ночь набили почти четыреста литов. Если быть точнее, то триста восемьдесят пять, которые я тут же разделил между участниками своей команды. Помня о тратах на переезд крестьян, себе я ничего брать не стал, и хотя Высокие протестовали против такой моей политики, в этот раз гордость все же победила.