– Давайте скорее за стол, – поцеловав своих детей, сказала Александра Михайловна, – и рассказывайте, как все прошло.
Василий отодвинул стул сестре, затем сел сам, внимательно оглядев все яства, наколол кусок мяса на вилку, отправил его в рот и, проглотив, начал рассказывать маме о прошедшем дне.
– А еще Ольга подарила мне книгу, – неожиданно для самого себя сообщил Василий, достал сборник стихов из своего портфеля и протянул его маме.
Александра Михайловна развернула книжку на случайной странице, пробежалась по тексту глазами и одобрительно кивнула.
– Хороший сборник, – заключила она.
– Мне особенно нравятся эти стихи, – сказала Ольга, – дай, пожалуйста, мам, я прочту.
Трубецкая передала книгу дочери, та открыла 47 страницу и начала читать:
К тому углу, где жили мы,
Привыкнуть не могу.
Как от чумы,
Как из тюрьмы,
Я из дому бегу.
В зеленом городе у нас
Все улицы тихи.
И я брожу за часом час
И бормочу стихи.
Им дали дальние близки,
Любовь и боль моя.
В них столько боли и тоски,
Что чуть не плачу я.
Словами горького огня
Они былое жгут.
Мои стихи сильней меня-
Они тебя не ждут,
А я оставил все мосты,
Смятением объят.
Где б ни была сегодня ты-
Пускай они стоят.
По ним за десять тысяч рек,
Тоскуя и скорбя,
Ушел хороший человек,
Ушел искать себя.
Неблизкий час, нелегкий путь
И не видать ни зги…
Но все равно когда-нибудь
Услышу я шаги.
Мелькнув в улыбке свет и тень,
Я голову склоню…
Но ты мне скажешь:
– Добрый день!-
Давая имя дню.
И я навстречу побегу,
И, всем стихам на зло,
Мосты заветные зажгу,
и станет так светло,
Что ты по строчкам, может быть,
Сумеешь угадать,
Как я хотел тебя забыть,
Чтоб было легче ждать.
– Мама, – закрыв книгу, обратился Василий, – а как ты думаешь, мужчина и женщина равны?
– Ох уж эта пагубная привычка всех равнять, – прыснула Александра Михайловна недовольно, – она уже успешно сморила поколения семей и впредь даст большое количество разводов. Что за надобность? – и она долго сокрушалась о большом упущении в юрисдикции назвать право каждого человека быть таким, как он есть, "равноправием".
– Правильно было бы сказать "значимость". Ты значим, я значима, папа значим, но мы абсолютно точно не равны. Как может яблоко быть равным груше? Представлять, что в браке оба человека могут вести себя одинаково и выполнять одинаковые обязанности с удовольствием и наслаждением просто легкомысленно.
Александра Михайловна всегда была настоящей хозяйкой своего домашнего мира, не в старой западной манере, когда в доме был и садовник, и гувернантка, и повар, но в своей особенно приятной манере, она успевала все делать сама, довольствуясь собою, детьми, супругом и домом. Вставала она рано, почти с рассветом, говоря, что так она бодра в течение всего дня, а если встанет позже, то будет клонить в сон. Проснувшись, она долго прихорашивалась у зеркального белого стола, освещённого четырьмя лампами, сидя за которым Александра Михайловна походила на царицу Александру, жену Николая 2. Она смотрелась в зеркало, кокетничая со своим отражением, то приглаживая копну темных волос, то поднимая их в высокий буйный пучок наверх, то заплетая причудливые для мужского глаза косы. После такой церемонии в приподнятом настроении она шла на кухню, готовить завтрак и кое-что на обед, нежно напевая любимые мелодии. Закончив с готовкой и накрыв стол к завтраку в гостиной, она поднималась по гладкой деревянной лестнице наверх, чтобы разбудить своих детей поцелуями, умыть, накормить и отправить в школу. Когда она оставалась дома одна, то посвящала время себе – читала книги, ходила с подругами на короткую прогулку, писала маслом, пела и аккомпанировала себе на рояле, могла посетить музеи или выставки, но впрочем это она предпочитала делать вместе с семьёй. Ближе к вечеру, за пару часов до возвращения мужа, она готовила ужин, помогала детям с уроками или играла с ними в настольные игры. После прихода Петра Алексеевича и ужина вся семья собиралась в гостиной за беседой, игрой или чтением.
Сейчас после обеда Александра Михайловна с детьми перешла в гостиную, где стали ждать отца и коротали время, болтая обо всем на свете и ни о чем одновременно. Эта беседа доставляла огромное удовольствие участникам, они много шутили и много смеялись.
Был уже девятый час вечера, когда хлопнула дверь кабинета на втором этаже, и послышались шаги, спускающиеся вниз по лестнице.
–Дочь, собирайся, – громогласно объявил только что вошедший отец семейства, встав посередине гостиной, – Я приглашаю тебя на спектакль.