По просьбе Трубецкой Дейли высадили ее у небольшой часовни около дома, а сами отправились в музеи и библиотеки города за старыми картами мира и планами городов.
Часовня гармонично вписалась в общий городской пейзаж, прячась от людского глаза среди высоких зданий офисов и широких дорогих домов. Под лучами летнего солнца в скромном садике около часовни что-то садила монахиня, то и дело платочком вытирая проступающие капельки пота на лбу. Розы, густо растущие в соседней клумбе, обгорели и приопустили свои белые и красные головы. Монахиня бережно обстригала лишние листочки, спрыскивала цветы водой и вскапывала землю. Умиротворение, которое царило в этом почти безлюдном квадрате, взятым в тиски шумного, бегущего города, заразило Ольгину душу, как только она вступила на каменную дорожку к дверям часовни.
Сама Трубецкая была редким гостем подобных сооружений, и все здесь ей было ново, дико и непривычно. Она зашла в часовню с одной только целью – поговорить со святым отцом. К счастью, в полупустой часовне не так сложно было найти священника. Им оказался седовласый мужчина старше шестидесяти лет, в черном одеянии и с длинной кудрявой бородой.
Будучи далеко не мастером в вопросах веры и совершенно не понимая, как тактично подойти к интересующей ее теме, Ольга решила говорить напрямик.
– Я хотела спросить у вас, – начала она, присев рядом с отцом на скамейку перед иконами, – вы по-настоящему верите в существование Бога и всего потустороннего мира?
– Да, – хрипло отвечал отец.
– А если я не верю, – задумчиво произнесла она и замолчала, пытаясь подобрать слова.
– Веру нельзя привить, – покачал головой священник, – Она должна сама прийти к человеку. Невозможно насильно заставить людей верить, ибо когда не изнутри вера их идет, будут они сомневаться в истинности предначертанных путей, а, как следствие, сопротивляться будут.
–Так что же выходит? – бунтовали Ольгины принципы и представления о жизни, – Смирение и покорность – это только вера? Не значит ли это, что Бог заставляет нас свыкнуться с несправедливостью и перестать бороться?
Священник повернул голову в сторону Ольги, внимательно ее оглядел, улыбнулся едва заметно, будто знает какой-то ее секрет, и продолжил говорить.
–Если вера есть в тебе, то вера, прежде всего, в сердце, – медленно распевал отец, – Следуй за ним. Если оно говорит тебе, что нужно бороться – борись. Слушай сердце и будешь той, кем тебе предначертано быть. Бог хочет видеть всех нас сильными, никому не дает он испытаний больше, чем человек может вынести. Если веришь Богу, верь сердцу – там правильный путь, там вера, там Бог… – после этих слов священник пристально посмотрел на Ольгу своим проницательным взглядом,– Разве этот вопрос ты пришла задать?
– Только этот, – утвердила Трубецкая.
– Если бы я задумал совершить невозможное, – еще немного помолчав, добавил отец, – я бы не спрашивал ни у кого советов, а просто бы совершал, не просто так ведь эта мысль проросла в моем мозгу, кто-то ее посеял там.
Ольга поблагодарила святого отца за выделено ей время и беседу, а затем отправилась домой. Она шла пешком вдоль заполненного людьми и машинами проспекту, сминая в руках лямку сумки, голова ее была доверху забита мыслями. Свернув на пустую улочку, чтобы сократить путь, Ольга спиной ощутила чьего-то присутствие и намеренное преследование, она посмотрела назад, но никто не шел за ней. Решив, что она уже сходит с ума и бредит, Ольга развернулась, чтобы продолжить идти по выбранному маршруту, и тут же встала как вкопанная – прямо перед ней стоял уже знакомый мужчина в белом и во весь рот улыбался.
– Эдмунд! – воскликнула Ольга, – Какая неприятно неожиданная встреча! Очень не рада тебя снова видеть! Чем обязана? – приветствовала она председателя нынешнего Сейма.
– Знаю, – слащаво говорил Эдмунд, – наша первая встреча прошла не на высшем уровне…
– Мягко говоря, – перебила Ольга и, сделав шаг в правую сторону, пошла по каменной дорожке домой.
Эдмунд , ожидавший такой реакции, увязался за ней.
– Но я решил все исправить, – продолжал мерзкий голос петь на ухо Трубецкой, – ты ведь собираешься стать частью моей семьи.
– Кто тебе такое сказал? – не поворачивая головы к собеседнику, бросила Ольга.
– Ну как же, – разводя руками и расплываясь в еще большей улыбке, говорил Эдмунд, – ты и Дэниэл отличная пара!
– Мы оба знаем, – не скрывая раздражение и ненависть, отвечала Ольга, – что как пара мы тебя не радуем, и для Дэниэла ты – не семья. Давай сократим время столь приятного общения, и ты просто сразу скажешь, какого черта тебе от меня надо?