Рис. 3.17. Поздние варианты изображения «Лабарума Константина». Взято из [24], с. 260
Рис. 3.18. Надгробие из Испании с монограммой Христа. Якобы начало IV века. Лондон. Британский музей. Взято из [140], с. 29.
Практически то же самое сообщает нам и Шахнаме. Сказано, что кузнец Каве прикрепил к копью, как к древку, кожаный передник. Получилось «знамя победы». Конечно, поздние комментаторы решили, что речь идет об обычном знамени, как и стали его потом рисовать на иллюстрациях к Шахнаме, рис. 3.12. Обычная, дескать, кожаная тряпочка на конце копья. То есть суть дела была прочно забыта. Хотя особая роль «знамени-знамения» осталась в памяти, и всячески подчеркивалась иранскими авторами.
Повторим, что, согласно нашим исследованиям, знаменитое «знамя-знамение» императора Константина (= Дмитрия Донского) было пушкой. А пушка извергала пламя. Поэтому «знамя светилось». В небе «вспыхнул сияющий знак».
Буквально то же самое сообщает нам и старо-иранский Эпос. Сказано, что «кожу, что поднял кузнец на копье, царь знаменем сделал, украсив ее румийской парчой, ОСЛЕПЛЯЮЩЕЙ ВЗОР». Более тот, оказывается, стяг был СИЯЮЩИМ. При этом «удивительный стяг СИЯЛ, РАЗГОНЯЯ ТОМИТЕЛЬНЫЙ МРАК. Сказал бы, ТО СОЛНЦЕ В ГЛУБОКОЙ НОЧИ ВЗОШЛО. РАЗЛИВАЯ НАДЕЖДЫ ЛУЧИ». Сквозь все эти живописные украшательства (возникшие позднее, от непонимания сути дела) явственно проглядывает простая вещь: речь идет об огнестрельном орудии, «производящем свет, сияние». Вспышки выстрелов разгоняют ночной мрак и освещают поле сражения, окутанное темными клубами порохового дыма.
Уже в следующих стихах Фирдоуси еще более откровенно описывает изготовление кузнецами замечательной ПАЛИЦЫ — стальной булавы — для царя Феридуна. Мы уже говорили, что словом ПАЛИЦА могли называть пушки. Ведь слово ПАЛИЦА произошло от русского ПАЛИТЬ, ОПАЛЯТЬ (огнем). Иногда палицу-пушку путали с палицей-палкой (булавой), на конце которой прикрепляли шар (груз) для поражения врага. Этим обстоятельством иногда пользовались редакторы, лукаво уводя мысль читателя от огнестрельного оружия в область холодного оружия. Так поступили и в данном случае. Подменили огнестрельную стальную палицу на стальную «булаву». Однако сохранили упоминание, что палица была яркой, как солнце, более того, «ГОРЕЛА БУЛАВА». Увертливые редакторы предложили читателю считать, что, дескать, начищенная до блеска сталь «горела на солнце».
Вообще, поэма Шахнаме с большим уважением отнеслась к изготовлению огненной палицы для Феридуна. Сначала были сделаны чертежи, в частности, при помощи циркуля. Причем образец палицы «нарисовали на песке». Вероятно, так отразился процесс выплавки пушек к специальных «земляных формах». Раскаленный металл заливали в формы, где он застывал.
В связи с изготовлением сияющей палицы, Шахнаме упоминает двух «братьев» царя Феридуна, а именно. Пормайе и Кеянуша. Понимая теперь суть происходящего, сразу можем высказать мысль, что речь идет о двух известных персонажах Куликовской битвы, напрямую связанных с пушками Сергия Радонежского. Это — иноки Пересвет и Ослябя. Как мы подробно обсуждали в книге «Крещение Руси», именно Ослябя и Пересвет были, скорее всего, «главными пушкарями» в войско Дмитрия Донского, владеющими секретами нового сокрушительного оружия.
После всего сказанного уместно сформулировать идею, что иранское имя ФЕРИДУН — это легкое искажение словосочетания TP-ДОН. Что-то вроде «Татарин с Дона» (напомним, что фита читалась двояко — как Ф и как Т). Такое прозвище вполне подходит к Дмитрию Донскому.
Обратите внимание, что иранский кузнец Каве, вздымая сияющий стяг-знамение, и обращаясь к народу, восклицает: «Внемлите, кто имя йезданово чтит!». Но ведь мы уже говорили, что иранский ЙЕЗДАН — это, скорее всего, одно из имен Иисуса. Вполне согласуется с тем, что Дмитрий Донской возглавил апостольских христиан в Куликовском сражении против царских христиан во главе с Мамаем, позднее объявленных «язычниками». Сергий Радонежский = кузнец Каве созывал апостольских христиан на бой. Между прочим, имя КАВЕ могло получиться как легкое искажение русского КУЮ, КОВАТЬ, что вполне характеризует профессию кузнеца.
Очень интересно, что на старинных иранских изображениях, посвященных, как сегодня считается, «древним» ирано-персидским царям, мы неожиданно обнаруживаем изображения Лабарума Константина. Причем в связи с иранскими персонажами, которые якобы христианами не были! Это категорически противоречит скалигеровской версии истории, однако прекрасно согласуется с новой хронологией. Вот яркий пример. В Иране, в Наш-и-Раджаб (Naqsh-i Rajab) и Наш-и-Рустам, рис. 3.19, находятся старинные барельефы, рис. 3.20 — 3.23. Их считают очень древними. На одном из них будто бы изображена битва царя Бахрама (якобы III век). Музейная табличка, рис. 3.20, подробно описывает детали барельефа. Однако она НИ СЛОВА НЕ ГОВОРИТ о Лабаруме Константина, отчетливо видном слева вверху. Его несет воин следом за иранским царем. Изображение христианского Лабарума настолько недвусмысленно, что возникает резонный вопрос: почему историки хранят угрюмое молчание по этому поводу? Нечего сказать?