Шахнаме. Том 1

АКАДЕМИЯ НАУК СССР

ОТДЕЛЕНИЕ ЛИТЕРАТУРЫ И ЯЗЫКА

ЛИТЕРАТУРНЫЕ ПАМЯТНИКИ

ФИРДОУСИ

ШАХНАМЕ

ТОМ ПЕРВЫЙ

ОТ НАЧАЛА ПОЭМЫ ДО СКАЗАНИЯ О СОХРАБЕ

Издание подготовили Ц. Б. Бану, А.Лахути, А А. Стариков

ИЗДАТЕЛЬСТВО АКАДЕМИИ НАУК СССР

Москва

1957

Редакционная коллегия серии «Литературные памятники»:

академик В. П. Волгин (председатель), академик В. В. Виноградов, академик М. Н. Тихомиров, член-корреспондент АН СССР Д. Д. Влагой, член-корреспондент АН СССР Н. И. Конрад (заместитель председателя), член-корреспондент АН СССР Д. С. Лихачев, член-корреспондент АН СССР С. Д. Сказкин, профессор И. И. Анисимов, профессор С. Л. Утченко, кандидат исторических наук Д. В. Ознобишин (ученый секретарь)

Ответственный редактор член-корреспондент АН СССР Е. Э. ВЕРТЕЛЬС

Редактор перевода Л. ЛАХУТИ

От редакции

Поэма Фирдоуси «Шахнаме» — героическая эпопея иранских народов, классическое произведение и национальная гордость литератур: персидской — современного Ирана и таджикской — советского Таджикистана, а также значительной части ираноязычных народов современного Афганистана.

Глубоко национальная по содержанию и форме, поэма Фирдоуси была символом единства иранских народов в тяжелые века феодальной раздробленности и иноземного гнета, знаменем борьбы за независимость, за национальные язык и культуру, за освобождение народов от тирании.

Гуманизм и народность поэмы Фирдоуси, своеобразно сочетающиеся с естественными для памятников раннего средневековья феодально-аристократическими тенденциями, ее высокие художественные достоинства сделали ее одним из наиболее значительных и широко известных классических произведений мировой литературы.

«Шахнаме» в переводах на многие языки мира стала достоянием широких кругов читателей. В России с поэмой Фирдоуси впервые познакомились по вольной обработке В. А. Жуковским эпизода «Рустем и Зораб». На рубеже XIX и XX вв. появились переводы фрагментов «Шахнаме». Значительное число стихотворных антологий было издано в советское время, в 1934—1936 гг., в связи с празднованием тысячелетия со дня рождения Фирдоуси. Несколько эпизодов в стихотворной обработке опубликовано в самые последние годы. Однако полного перевода поэмы на русский язык до сих пор не было.

Настоящее издание заполняет этот пробел и дает перевод всей поэмы, сделанный непосредственно с подлинника и сочетающий, насколько возможно, научную точность с художественностью. Первый том содержит:

стихотворный перевод «Шахнаме» от начала поэмы до сказания о Ростеме и Сохрабе, сделанный Ц. Б. Бану под редакцией А. Лахути;

историко-литературный очерк «Фирдоуси и его поэма „Шахнаме"», написанный А. А. Стариковым; очерк знакомит с основными проблемами изучения жизни и творчества поэта, с содержанием и литературной историей «Шахнаме»;

комментарий к стихам перевода, составленный А. А. Стариковым; библиографию основных работ о «Шахнаме», краткое послесловие переводчика, а также именной, географический и предметный указатели.

Издание рассчитано на 5—6 томов.

[ВСТУПЛЕНИЕ] [1]

Во имя создавшего душу и ум[2],
Над кем не подняться парению дум,
Кто место всему и названье дает[3],
Дарует нам блага, ведет нас вперед.
Он правит вселенной, над небом царит,
Он солнце зажег, и Луну, и Нахид[4],
Он выше примет, представлений, имен;
Им в зримые образы мир воплощен.
Ты зрения не утруждай: все равно 
¹⁰ Глазами узреть нам Творца не дано[5],
К нему даже мысль не отыщет пути;
Превыше всех в мире имен его чти.
Того, Кто над всем вознесен естеством,
Обнять невозможно душой и умом.
Хоть разум порою в суждениях зрел,
Он в силах судить лишь о том, что узрел
Достойной Творца нам хвалы не сложить,
Ему неустанно должны мы служить.
Он дал бытие и душе и уму —
В твореньи своем не вместиться Ему.
²⁰ Не в силах наш разум и дух до конца
Постичь и восславить величье Творца.
В Его бытии убежденным пребудь,
Сомненья и праздные мысли забудь.
Служа Ему, истину должно искать,
В его повеленья душой проникать.
Тот мощи достигнет, кто знанья достиг;
От знанья душой молодеет старик.
Тут слову предел, выше нет ничего;
³⁰ Уму недоступно Творца существо.

[СЛОВО О РАЗУМЕ]

О мудрый, не должно ль в начале пути[6]
Достоинства разума превознести.
[О разуме мысли поведай свои,
Раздумий плоды от людей не таи[7].]
Дар высший из всех, что послал нам Изед[8],—
Наш разум, — достоин быть первым воспет.
Спасение в нем, утешение в нем
В земной нашей жизни, и в мире ином[9].
Лишь в разуме счастье, беда без него,
⁴⁰ Лишь разум — богатство, нужда без него.
Доколе рассудок во мраке, вовек
Отрады душе не найдет человек.
Так учит мыслитель, что знаньем богат,
Чье слово для жаждущих истины — клад:
Коль разум вожатым не станет тебе,
Дела твои сердце изранят тебе;
Разумный тебя одержимым сочтет,
Родной, как чужого, тебя отметет.
В обоих мирах возвышает он нас; 
⁵⁰ В оковах несчастный, чей разум угас.
Не разум ли око души? Не найти
С незрячей душою благого пути.
Он — первый средь вечных созданий Творца[10],
Он стражей тройной охраняет сердца.
Слух, зренье и речь — трое стражей твоих:
И благо и зло познаешь через них.

Снимок с так называемого Хамаданского барельефа, найденного при раскопках близ Хамадана. Над высеченным изображением Фирдоуси с птицей Симоргом (?) стоит дата — годы Хиджры 955 и 833—, а также приведены стихи из Введения к «Шахнаме»

Как правили гордо они в старину

Землею, что ныне у горя в плену,

И как доживали со славой они

Свои богатырские ратные дни.

(стихи 277—280)

Кто разум и душу дерзнул бы воспеть?
Дерзнувшего кто бы услышал, ответь?
Коль внемлющих нет — бесполезны слова. 
⁶⁰ Ты мысль обрати к первым дням естества.
Венец мирозданья, ты создан Творцом,
Ты образ и суть различаешь во всем.
Пусть разум водителем будет тебе,
От зла избавителем будет тебе.
Ты истину в мудрых реченьях найди,
О ней повествуя, весь мир обойди.
Науку все глубже постигнуть стремись,
Познания вечною жаждой томись.
Лишь первых познаний блеснет тебе свет,
⁷⁰ Узнаешь: предела для знания нет.

[О СОТВОРЕНИИ МИРА]

Сначала, чтоб все ты чредой изучал,
Послушай рассказ о начале начал.
Явил сокровенную силу свою
Создатель: Он быть повелел бытию;
Не зная труда, сотворил естество;
Возникли стихии по воле Его.
Четыре их: пламя, что светит всегда[11].
И воздух, под ними — земля и вода.
Вначале движенье огонь родило,
⁸⁰ И сушу затем породило тепло;
Наставшим покоем был холод рожден,
И холодом — влага, таков уж закон.
Они, назначенье свершая свое,
Творили на юной земле бытие;
Из пламени с воздухом, суши с водой
Рождаясь, явленья текли чередой.
Возник над землею вертящийся свод,
Являющий диво за дивом с высот.
Он правдой и милостью мир озарил
⁹⁰ По воле Дарителя знанья и сил.
Все в стройность пришло над простором земли,
И семь над двенадцатью власть обрели[12].
Воздвиглись одно над другим небеса[13],
И круговорот мировой начался.
Возникли моря, и холмы, и поля;
Сияющим светочем стала земля.
Рождение гор, бушевание вод. . .
И вот уж былинка из почвы встает.
Возвыситься время настало земле, —
¹⁰⁰ Дотоле она утопала во мгле.
Луч яркий звезды в вышине заблестел,
И светом земной озарился предел.
Вознесся огонь, — воды вниз потекли,
И начало солнце свой бег вкруг земли[14].
Деревья и травы везде разрослись, —
Они зеленеют и тянутся ввысь.
Одно прозябание им суждено,
А двигаться им по земле не дано.
Но вот и ступающий зверь сотворен;
¹¹⁰ И трав, и дерев совершеннее он.
Живет он для пищи, покоя и сна;
Отрада иная ему не дана.
Трава и колючки — вот вся его снедь;
Он мыслью и речью не создан владеть;
Не знает, что к злу, что ко благу ведет;
Творец от него поклоненья не ждет.
Создатель всеведущ, могуч и правдив;
Творил он, всю силу искусства явив.
Таков этот мир, но никто не постиг
¹²⁰ Всего, что таит его видимый лик.

1

Эти стихи являются традиционным авторским предисловием, предшествующим собственно повествованию — истории царей.

2

Естественное, для представителя глубокого средневековья обращение к Богу в начале труда. Поэты Востока, как правило, начинали произведение кратким (10—15 бейтов) обращением к Богу, обычно именуемом «дибаче» (от «диба», «дибач» — парча), поскольку эти вступительные бейты при оформлении рукописи украшались красочными заставками с золотом и серебром, составляя как бы «парчевую страницу» книги. Независимо от авторского поэтического» вступления, средневековые переписчики по традиции начинали свой труд с основной формулы мусульманского благочестия: «Во имя Бога милостивого, милосердного» — вступительными словами к Корану в целом и к каждой его «суре» (главе) в частности. Вступительная формула переписчика предшествует поэтическому тексту «Шахнаме» в большинстве рукописей и изданий поэмы.

3

Кто место всему и названье дает — В подлиннике дословно: «владыка имени» (ходаванд-е нам) и «владыка места» (ходаванд-е джай).

4

Нахид — персидское название планеты Венеры.

5

Этот бейт постоянно приводился врагами поэта в доказательство его еретических, в данном случае рационалистических, воззрений на природу Бога.

6

Восхваление разума — первое, к чему обращается великий поэт. Эти строки традиционны, они характерны для поэзии сасанидского Ирана, но оригинальны по сравнению с большинством позднейших классических авторов, изощрявшихся в многословном восхвалении Аллаха, Мухаммеда, его сподвижников, первых халифов и т. д.

Восхваление разума, будь то философская категория греческого неоплатонизма или традиция сасанидского зороастризма, не может не рассматриваться как своеобразное выражение религиозного свободомыслия Фирдоуси.

7

Заключенное в скобки двустишие является, по всей вероятности, вариантом предыдущего бейта (одна и та же рифма с херад в смежных стихах), хотя и сохраняется в большинстве рукописей и изданий.

8

Изед (авест. Язата — достойный) — основной домусульманский термин для обозначения светлого божества.

9

В земной нашей жизни, и в мире ином, т. е. в мире земном и в мире небесном. Представление о двух мирах — общее для восточного средневековья. У Фирдоуси мы, естественно, встречаем идеалистическое представление о загробном мире, но ему чужда и позднейшая реакционная (в основном суфийская) трактовка чувственного мира как лишенного реальности, являющегося лишь тусклым отражением, тенью истинного мира идей.

10

Встречалась и несколько иная трактовка данных бейтов в связи с двойным написанием: се пас и сепас. Се пас — три стражи (vigilia), сепас — хвала, например, в старом опыте перевода «Шахнаме» С. Соколова :

Да будет ведомо, что ум был создан первым. Души он нашей страж — воздай ему хвалу, Хвалу и языком, и слухом, и глазами, Затем, что чрез него добро и зло тебе.

11

Фирдоуси имеет в виду четыре изначальные элемента — стихии: огонь (аташ), воду (аб), воздух (или ветер — бад) и землю (прах — хак), отражая общие религиозно-философские представления мусульманского средневековья, переплетающиеся с философскими концепциями греков, народными верованиями и религиозными догмами маздаизма.

12

И семь над двенадцатью власть обрели, т. е. семь планет (в том числе Солнце и Луна) расположились в двенадцати созвездиях Зодиака. Образ связан с астрологическими представлениями средневековья, по которым планеты, располагаясь в том или ином сочетании, в различных созвездиях определяют судьбы людей,

13

Воздвиглись одно над другим небеса. — Здесь Фирдоуси точно отражает общие античные и средневековые представления о небесах как о хрустальных концентрически вращающихся сферах (система Птолемея). Таких сфер-небес обычно насчитывалось семь (по числу планет, включая Солнце и Луну). Над ними мыслилось восьмое небо — сфера неподвижных звезд и, наконец, всеобъемлющее неподвижное «горнее небо», рай — место пребывания Божества. Таким образом, в древности исчисляли и семь, и восемь, и девять небес.

14

Эта мысль представляет собой отражение господствовавших в средневековье геоцентрических представлений о мире (система Птолемея).