[СМЕРТЬ ИРЕДЖА ОТ РУКИ БРАТЬЕВ]
Лишь солнце откинуло ночи покров,
3310 От дремы ночной не оставив следов,
Те двое, мечтая о деле худом,
Готовы проститься навек со стыдом,
Вскочили, к иреджевой ставке спешат;
Гордыней и злобою каждый объят.
С приветом, исполнен любви и добра,
Навстречу к ним выбежал брат из шатра.
С ним старшие братья вступили в шатер
И тут же сердитый затеяли спор.
Сказал ему Тур: «Ты ведь младший, почто ж
3320 Себе ты венец миродержца берешь?
Тебе всей державой иранской владеть,
А мне в захолустье туранском сидеть?
Для старшего брата — Заката страна,
А младшему все — и престол, и казна?
Когда миродержец уделы делил, —
Всю милость на сына меньшого излил!»
В молчании выслушал брата Иредж
И начал ответную кроткую речь:
«О славный, обиды в груди не таи!
3330 Будь счастлив, свершатся желанья твои.
Мне царского больше не нужно венца;
Ни войск не ищу, ни казны, ни дворца.
Не нужен мне Запад, Иран и Китай,
Не стану царить, хоть всю землю мне дай.
Воистину горе величью тому,
Что в мире вражду порождает и тьму!
Будь конь твой оседлан хоть небом самим,
Все станет кирпич изголовьем твоим.
Иранский престол мне назначен отцом,
3340 Но сыт я престолом и царским венцом.
Вручу я вам перстень, вручу вам венец,
Лишь гнев изгоните из ваших сердец.
Нет в мыслях моих ни вражды, ни войны,
И вы не корите меня без вины.
Ужель ради власти мне вас омрачить?
Готов и в изгнании жизнь я влачить.
Мной дружбы обычай вражде предпочтен;
Закон человечности — вот мой закон».
Тур слушал, но в сердце, исполненном зла,
3350 Ответа разумная речь не нашла.
Он, яростный, брату не внял своему,
Был мирный призыв не по нраву ему.
Вскочил со скамьи золотой сгоряча,
И вдруг по шатру заметался, крича,
И злобы неистовой не укротив,
Тяжелое это сиденье схватив,
Он юношу в голову им поразил,
А тот о пощаде лишь кротко просил:
«Иль нет в тебе страха пред божьим судом?
3360 Отца не стыдишься? Подумай о том.
Убийством коль дух запятнаешь ты свой —
Увидишь возмездия час роковой.
Внемли, коли совести можешь ты внять:
Ты вправе ли жизнь у живого отнять?
Не тронь и букашки под ношей зерна:
Ведь жизнью своей дорожит и она[148].
Тобой да не будет убит человек!
Меня не увидишь ты больше вовек.
Сыщу уголок в этом мире большом,
3370 Жить буду, свой хлеб добывая трудом.
Зачем тебе братскую кровь проливать,
Безжалостно сердце отцу разрывать?
Ждал трона, добился — так крови не лей;
Идти против Божьих заветов не смей».
В ответ ему слова не вымолвил брат.
Безмерной гордыней и гневом объят,
Нагнулся он, выхватил скрытый клинок,
И юношу в саван из крови облек.
С отравленным лезвием острый кинжал
3380 Он в царскую грудь беспощадно вонзал.
И рухнул во прах величавый платан,
Истерзан безжалостно царственный стан.
Кровь льется на розы пунцовые щек,
Иредж, украшенье венца, изнемог.
Главу от могучего тела отсек
Убийца, и жизнь отлетела навек...
О рок, не тобой ли взлелеян Иредж?
Почто ж не хотел ты его уберечь?
Не знаю, кто втайне тобою любим;
3390 О тех, кого гонишь ты явно, скорбим.
И ты, одержимый корыстью, и ты,
Опутанный сетью мирской суеты,
Запомни, царей неповинных губя:
Удел тех насильников ждет и тебя!
Ту голову мускусом Тур пропитал,
Отцу, разделившему царства, послал,
Велев передать ему: «Вот голова,
Которой ты дал на корону права.
Дари, не дари ему нынче престол, —
3400 Повержен державного дерева ствол!»
Оставили оба злодея тот край;
Сельм двинулся в Рум, Тур помчался в Китай.
[ФЕРИДУН УЗНАЕТ ОБ УБИЙСТВЕ ИРЕДЖА]
С дороги очей не спускает отец,
Заждались властителя рать и венец.
Истек уже срок, а родитель седой
Не знает, какой он постигнут бедой.
Державный престол бирюзой заблистал,
В венце и алмаз заискрился, и лал.
Для встречи царя все готово давно:
3410 Певцы сладкогласные, руд и вино[149].
Литавры везут на слонах; целый край
Украсился, словно сияющий рай.
Рядами бойцы с Феридуном пришли.
Вдруг черная пыль заклубилась вдали.
Из пыли скакун утомленный возник,
И вестника скорбный послышался крик.
Ларец обнимая дрожащей рукой,
Стенал он, и слезы струились рекой.
В ларце, под покровом тончайшей тафты,
3420 Царя молодого скрывались черты.
С рыданьями громкими, желт как мертвец,
Предстал пред царем Феридуном гонец.
Владыка ларец распахнуть поспешил,
Поверить известию не было сил.
Покров он откинул... Как будто жива,
Иреджа покоилась там голова.
Пал наземь с коня Феридун; стала рать
Одежды в тоске на себе раздирать.
Уста запеклись, опалила их боль.
3430 На то ли надеялись, ждали того ль?
Вот так венценосца встречать довелось,
С сердцами, пронзенными горем насквозь.
Изорвано знамя, литавры молчат,
И лица от горести — словно агат.
От индиго конские гривы темны,
Все в трауре: стяги, кимвалы, слоны.
Бойцы за вождем вышли пешие в путь;
Ногтями терзая и плечи и грудь,
В отчаяньи пеплом осыпав себя,
3440 Рыдают, о доблестном муже скорбя.
На ласку судьбы не надейся ты, друг,
Не жди, чтоб прямым стал изогнутый лук.
Таков он, над нами кружащийся свод, —
Наш рок: улыбнется, а после убьет.
Когда с ним враждуешь, он ласков с тобой,
А другом сочтешь — повернется спиной.
От сердца я дам тебе верный совет:
Не должно любить этот суетный свет.
Стеня и рыдая, в тот горестный час
3450 Направились витязи в сад, где не раз
Под сенью деревьев с веселой толпой
В дни празднеств Иредж пировал молодой.
Владыка, чьи очи померкли от слез,
В объятьях сыновнюю голову нес.
Взглянул он сквозь слезы на царственный трон:
О как, опустевший, был сумрачен он!
Все мрачно: бассейн, и ковер муравы,
И тополь, и листья цветущей айвы...
В печали посыпали прахом престол,
3460 И вопль удрученных до неба дошел.
Отец убивался и волосы рвал,
И лик свой терзал он и горько рыдал.
Кровавым жгутом опоясался, сжег
Высокий, исполненный света чертог,
Срубил кипарисы, цветник разорил,
Для радости очи сурово закрыл.
И голову сына прижал он к груди,
К Создателю мира воззвав: «Снизойди
К молитве моей, о благой Судия!
3470 Молю за невинно убитого я.
Вот здесь предо мной голова его; сам
Он брошен врагом на съедение львам.
Злодеев двоих покарай, чтоб одни
Впредь видеть на свете им черные дни,
Чтоб сердцем гореть был их вечный удел,
Чтоб их даже хищник лесной пожалел!
Молю об одном всеблагого Творца —
В живых да оставит седого отца,
Пока, опоясан, не выйдет на бой
3480 Из рода иреджева мститель-герой.
Мой сын палачами убит без вины.
Да будут их головы с плеч снесены!
Когда же свершится возмездье мое,
Сырая земля мне отмерит жилье».
Так долго из глаз проливал он дожди,
Что травы взрасли у него на груди.
Стал камень подушкой, а ложем стал прах,
Ослеп он, свет ясный затмился в очах.
Для всех он закрыл свой высокий дворец
3490 И так говорил: «О мой юный храбрец!
Какой на земле венценосец другой
Настигнут был гибелью страшной такой?
Ты дивом погублен, и в львиную пасть
Судил тебе рок, не в могилу попасть!»
И плач из груди его рвался и стон
Такой, что и звери забыли про сон.
Мужчины и женщины, скорби полны,
Повсюду, от края до края страны,
Рыдали над участью горькой царя,
3500 Печалью терзаясь и гневом горя.
Чреда потянулась безрадостных дней,
И смертью казалась та жизнь для людей...
вернуться
148
Знаменитый, ставший поговоркой бейт. Дословный перевод: «Не наноси вреда муравью, что тащит зернышко, ведь он живет, а сладостная жизнь приятна».