Шахнаме. Том 1

[О РОЖДЕНИИ ДОЧЕРИ ИРЕДЖА]

Так минуло несколько горестных лун.
В иреджев гарем заглянул Феридун;
Увидел, пройдя за покоем покой,
Всех жен луноликих одну за другой.
Приметил одну, чей прелестен был вид,
А звали прекрасную — Махаферид[150].
Иреджа любовь к ней безмерна была.
³⁵¹⁰ По счастью, жена от него понесла.
Как только об этом узнать довелось
Владыке, — в нем сердце от счастья зажглось.
Красавицу видя, утешился он
В надежде, что сын будет внуком отмщен.
Срок вышел, и весть к Феридуну летит,
Что дочь народилась у Махаферид.
Близка была цель, отдалил ее рок...
Царь милую внучку лелеял, берег.
Растила ее вся родная страна;
³⁵²⁰ Росла благородной и чистой она.
Прекрасна, подобно тюльпану, — с отцом
Была она схожа душой и лицом.
Но вот и для брака пора подошла.
Глаза ее — звезды, и кудри — смола,
И вся будто вешний пленительный цвет...
Пешенга в супруги назначил ей дед.
Пешенг Феридуну племянник был; род[151]
Он вел от великих царей-воевод.
Потомком Джемшида был славный юнец,
³⁵³⁰ Ему подобали престол и венец.
Царь внучку супругой Пешенга нарек,
И дальше за месяцем месяц потек.

[РОЖДЕНИЕ МЕНУЧЕХРА)

Когда ж, завершил небосвод голубой
Свой девятимесячный бег круговой,
Родился у славной красавицы сын,
Достойный венца и дворца властелин.
Его поспешили у матери взять,
Чтоб деду-царю поскорей показать.
Принесший сказал: «О владыка, взгляни,
³⁵⁴⁰ Взгляни на Иреджа и дух проясни!»
Даритель уделов от счастья расцвел;
Он словно живого Иреджа обрел.
Прижал он к груди дорогое дитя
И молвил, глаза к небесам обратя:
«О если бы снова увидел я свет,
И внука узреть мне дозволил Изед!»
Все жарче молил он, и вняв, наконец,
Моленьям, вернул ему зренье Творец.
Владыка, едва увидав белый свет,
³⁵⁵⁰ Взглянул на младенца, любовью согрет,
И молвил: «Пронзи же злодеев сердца,
Хранимый святой благодатью Творца!»
Из чаши, где яхонт искрился и лал,
Испив, он дитя Менучехром назвал.
Изрек он: «Родители сердцем чисты,
И отпрыск достоин прекрасной четы!»
Царь внука заботливо пестовать стал,
Дохнуть на него и ветрам не давал.
Младенца так холили, так берегли,
³⁵⁶⁰ Что мамка его не касалась земли —
По мускусу только ступала ногой,
Младенца неся под парчой дорогой.
Неслышно текут за годами года,
Царевича доля печалей чужда.
Искусствам таким, что пригодны царям,
Прославленный дед обучил его сам.
Лишь в юноше сердце созрело и дух,
И мир огласил о царевиче слух,
Царь внуку вручил булаву и престол,
³⁵⁷⁰ И славный венец, что сапфирами цвел;
Ключи от сокровищниц, полных добра,
Алмазов, и золота, и серебра;
Парчевый шатер для войны и пиров,
И много из тигровой кожи шатров,
Коней аравийских в уздах золотых,
Булатов индийских в ножнах золотых,
Шеломов, и лат, и румийских кольчуг,
На свет извлеченных, развязанных вдруг,
Щитов из Китая, и палиц больших,
³⁵⁸⁰ И луков из Чача, и стрел к ним прямых...[152]
Все эти богатства, наследье годов,
Плоды многолетних упорных трудов,
Признал Менучехра достойными царь,
Исполненный к внуку любви государь.
Прославленным витязям рати своей
И каждому из родовитых людей
Прийти к Менучехру владыка велел;
Пришли они в жажде воинственных дел.
И юноша был на престол возведен;
³⁵⁹⁰ Дождем изумрудов осыпали трон.
На празднике новом в торжественный день
От радости с волком братался олень[153].
Там был и Карен, кузнеца славный сын,—
И полный отваги Шируй-исполин[154],
[Гершасп-меченосец, краса удальцов[155],
Сам, сын Неримана, боец из бойцов,]
И золотошлемный Гошвад, и Кобад[156] —
Герои, чьи подвиги в мире гремят.
Построилось войско, в порядок пришло,
³⁶⁰⁰ И гордое поднял владыка чело[157].

[СЕЛЬМ И ТУР УЗНАЮТ О МЕНУЧЕХРЕ]

До Сельма и Тура слух тотчас дошел,
Что вновь осиян властелином престол.
И трепет объял лиходеев тогда:
Ужели погаснет их счастья звезда?
В тяжелом раздумье сидели они;
Мрачны были злобных преступников дни.
Решились тогда, трепеща пред судьбой,
Спасенья ища от беды роковой,
Послать на поклон к Феридуну посла —
³⁶¹⁰ Не видели средства иного от зла.
Искали вдвоем и нашли средь мужей
Вельможу, владевшего даром речей.
К разумному, скромному мужу тому
Воззвали с мольбой, все открыли ему.
Замки отомкнули у царской казны,
Поняв, что паденье грозит с вышины.
Роскошно слонов изукрасился ряд,
Венец золотой из хранилища взят;
И мускус нашелся, и амбра нашлась,
³⁶²⁰ Парча и динары, меха и атлас.
Все это слоны в колесницах везли
С Заката к границам иранской земли.
Любому вельможе царева двора
Отправлено было немало добра.
Когда караван нагруженный ушел,
Предстал перед Туром и Сельмом посол.
И вот передать ему велено весть,
Творцу не забыв славословье вознесть:
«О царь, да пребудет с тобой благодать,
³⁶³⁰ Вовеки тебе на престоле блистать!
Будь счастлив душою и телом могуч,
Пусть слава твоя вознесется до туч!
С известьем от двух недостойных рабов
Пришел я, владыка, под гордый твой кров.
Злодеи — узнай, повелитель, о том —
Льют слезы теперь от стыда пред отцом,
В грехе своем каются, сердцем горя,
Готовы прощенья молить у царя, —
Но сами явиться не смеют к тебе,
³⁶⁴⁰ Не зная, захочешь ли внять их мольбе.
Сказали они: «О великий мудрец!
Творящего зло незавиден конец.
Пребудет он в горе, терзаясь тоской,
Как мы, потеряет навеки покой.
То роком всеведущим предрешено;
Что было начертано, то свершено.
Лев мощный, дракон огнеустый — и те б
Спастись не могли от всевластных судеб.
К тому же нечистый смутил нам сердца,
³⁶⁵⁰ Увел нас обманом с дороги Творца.
Он волею нашей совсем завладел,
Стать жертвой его нам досталось в удел.
Но милости ждем, венценосец, твоей:
Быть может, преступных простишь сыновей.
Хоть грех наш велик, снизойди к нам теперь!
Его мы в безумьи свершили, поверь.
Так, видно, судила небесная твердь:
Во власти ее — и спасенье и смерть.
Коль мысли о мщеньи оставишь ты впредь —
³⁶⁶⁰ Наш дух к благочестью направишь ты впредь.
К нам внука в сопутствии знатных мужей, —
Смиренно мы просим, — пришли поскорей.
Мы станем навеки рабами его,
Разумнее этого нет ничего.
Тот ствол, что враждою питаясь, возрос,
Мы ныне омоем потоками слез,
Взлелеем трудом неустанным своим;
Окрепнет — казну и венец отдадим».

150

Махаферид (Махафрид) — имя наложницы (или жены) Иреджа. Слово этимологически восходит к авест. мах (луна) и африта (благословенная). В современном языке, скорее, воспринимается как «созданная луной». Некоторые источники делают Махаферид дочерью Тура, а иногда даже Иреджа.

151

Пешенг — в «Шахнаме» племянник еридуна, сын его брата Пормайе. В пехлевийских источниках Пешенг иногда отождествляется с Иреджем, как отцом Менучехра.

152

Чач (Шаш) — историческое название Ташкента (VII в.). Чачские луки славились своей гибкостью.

153

В подлиннике: «волк, мирно сопутствующий овце» — традиционный в классической поэзии образ, символ совершенного порядка и соблюдения законности.

154

Карен — родовое имя одного из наиболее знатных парфянских родов. В данном контексте Карен выступает как сын кузнеца Каве, полководец Менучехра, что, несомненно, является позднейшим осмыслением.

Шируй (Шируйе) — в «Шахнаме» — один из военачальников Менучехра. Это имя будет неоднократно встречаться в тексте поэмы в применении к разным лицам.

155

Гершасп — один из основных героев эпических сказаний Ирана, лишь попутно отраженный в поэме Фирдоуси (см. вводную статью). По существу тот же Сам, участие которого в празднестве, а позднее в битве (стих 3954), противоречит стиху 4536, где рассказывается о приезде богатыря из Индии. По-видимому данный бейт является интерполяцией.

156

Гошвад (Гешвад) — по-видимому, в «Шахнаме» упоминается как сын Карена, внук Каве. По некоторым источникам, Гошвад — потомок Менучехра.

Кобад (арабизованное от авест. Кавата) — в «Шахнаме» — второй сын кузнеца Каве, брат Карена.

157

Речь, конечно, идет не о воцарении Менучехра (владыкой Ирана остается престарелый Феридун), а о передаче ему, как соправителю, дел и войска для борьбы с убийцами его деда.