Шахнаме. Том 1

[Служанки Рудабе отправляются взглянуть на Заля]

Служанки оставили царскую дочь,
За дело взялись, чтобы делу помочь.
В парчу нарядились, гирляндами роз
Украсили темные волны волос
И вместе выходят на берег речной,
Красою и свежестью споря с весной.
Стоял первый месяц весенней поры;
За речкой раскинулись Заля шатры.
Вдоль берега девушки стайкой идут,
⁵⁶²⁰ О славном Дестане беседы ведут;
Срывают цветы на прибрежных лугах,
Лицом, как цветы, и с цветами в руках.
Цветущей поляной идя впятером,
С державным они поравнялись шатром.
Заль, с трона взглянув, вопрошает: «Кто там
Пришел поклониться весенним цветам?» —
В ответ приближенные богатыря
Сказали: «Из замка Мехраба-царя
Служанки на луг за дарами весны
⁵⁶³⁰ Пришли от кабульской царевны-луны».
Услышал Дестан, и взыграла душа.
Сошел он с престола, любовью дыша,
И к берегу с юным рабом поспешил,
Блистателен, полон отваги и сил.
Служанок за речкой увидел Дестан;
Подать повел он свой лук и колчан,
Готовясь охоту начать. Вдалеке
Заметил он диких гусей на реке.
Раб юный, стрелой оснастив тетиву,
⁵⁶⁴⁰ Лук в левую руку дал витязю-льву.
Тот криком охотничьим птицу спугнул,
Стрелу оперенную в стаю метнул,
И рухнула птица, стрелой пронзена;
Окрасилась кровью речная волна.
Заль молвил рабу: «Переправься скорей,
Потом возвращайся с добычей моей».
И тот, переправившись вмиг на челне,
Направился к девам, подобным весне.
Одна из служанок, свежа и мила,
⁵⁶⁵⁰ Беседу с красавцем-рабом завела:
«Кто он и уделов каких властелин
Тот грозный, подобный слону исполин?
Как ловко спустил он стрелу с тетивы!
С ним в битве врагу не сносить головы.
Наездника мы не видали досель,
Кто стрелы пускал бы искуснее в цель».
Раб молвил ей, палец к устам поднеся:
«О князе моем так судачить нельзя.
Сын Сама он, в царство Нимруз ему дан.
⁵⁶⁶⁰ Его называют владыки — Дестан.
Под солнцем бойца ему равного нет,
Знатнее и краше не видывал свет».
Служанка ему отвечала, смеясь:
«Зря так говоришь. Хоть прекрасен твой князь,
Есть в замке Мехраба царевна-луна,
Затмит и Дестана красою она.
Стан — тополь, лоб — кости слоновой белей;
Из мускуса косы короной у ней.
Глаза — как нарциссы, двум аркам-бровям
⁵⁶⁷⁰ Опорою служит точеный калям[218].
Лик ясен, во взоре истома, дурман;
Румянец ее — словно вешний тюльпан.
Любой завиток душу в рабство берет;
Как сердце стесненное, крохотный рот[219];
Едва пробивается вздох сквозь уста.
Соперниц не знает ее красота.
Не зря мы сюда из Кабула пришли, —
Увидеть владыку Забула пришли
Затем, чтобы этим кораллам-устам
⁵⁶⁸⁰ Приникнуть к дестановым алым устам.
Назначено небом, угодно судьбе,
Чтоб Залю супругой была Рудабе».
Услышав такую отрадную весть,
Раб юный зарделся от радости весь,
И ликом сияя, хорош, как весна,
Он вымолвил: «Солнцу под пару луна».
Создавший обычай супружества рок
Любовный огонь в каждом сердце зажег.
Замыслит он любящих двух разлучить —
⁵⁶⁹⁰ С ним спорить напрасно: разорвана нить.
Рвет узы он явно, связует тайком,
Давно искушенный в одном и в другом,
Коль витязь супруги себе не возьмет,
Исчезнет со света прославленный род.
А тем, что одних дочерей лишь плодят,
Насмешек грозит нескончаемый град.
Орлица, что яйца в гнезде нанесла,
Такую услышала речь от орла:
«Коль выведешь самок одних из яиц,
⁵⁷⁰⁰ Навеки угаснет мой род среди птиц»[220].
С улыбкой вернулся прислужник-юнец.
Спросил его Заль, именитый боец:
«Что скажешь, какому известию рад?
Сверкнул отчего жемчугов твоих ряд?»
Поведал о слышанном раб молодой,
И витязь могучий воспрянул душой.
Он к девушкам вновь посылает слугу:
«Еще попроси их побыть на лугу.
Пусть, маков нарвав, дожидаются там,
⁵⁷¹⁰ Пока не прибавим алмазов к цветам.
Еще во дворец им не время: отнесть
Царевне им надобно тайную весть».
Динары, алмазы велел он подать,
Одежд златотканных потребовал пять,
Затем повелел он все это пяти
Прислужницам юным тайком отнести.
И слуги отправились юноше вслед,
Неся луноликим дары и привет.
Подарки вручили они, говоря:
⁵⁷²⁰ «От Заля, великого богатыря».
Шепнула служанка рабу: «Если речь
От чуждых ушей пожелаем сберечь —
Беседовать надобно с глазу на глаз;
Где трое иль четверо — все напоказ.
Чтоб в тайну чужим не проникнуть глазам,
Пусть витязь к рабыне пожалует сам».
Шептались служанки, лицом просветлев:
«Попался в ловушку воинственный лев!
Заль мил ей, и Залю царевна мила.
⁵⁷³⁰ Счастливая, видно, судьба их свела».
Пришел черноокий наперсник вождя,
Хранитель сокровищ и вестник вождя;
Про все, что слыхал он на той стороне,
Поведал воителю наедине.
И Заль к приближенным царевны на луг
Отправился сам, без доверенных слуг.
Кумиры Тараза, свежи, как бутон,
Приблизясь, отвесили низкий поклон.
И стал их усердно расспрашивать князь,
⁵⁷⁴⁰ Все знать о прекрасной царевне стремясь —
Про поступь, и речь, и насколько умна,
И впрямь поклоненья достойна ль она?
«Одно за другим все скажите, как есть,
Не вздумайте ложью глаза мне отвесть.
Коль правду я в ваших словах усмотрю,
Дарами богатыми вас одарю.
А если во лжи заподозрю хоть раз,
Слонам своим под ноги брошу я вас».
Со щек у прислужниц тут розы сошли,
⁵⁷⁵⁰ Пред Залем склонились они до земли.
Одна, что годами моложе была,
Отважно с владыкою речь завела.
Сказала она: «Изо всех матерей,
Среди благородных и знатных семей
Второго, как Сам, не родить ни одной —
Такого достойного, с чистой душой.
Не сыщешь и вровень тебе удальца,
Всесветного богатыря и бойца.
Но так же и царская дочь Рудабе
⁵⁷⁶⁰ Не знает на свете соперниц себе.
Вся — роза и ландыш с макушки до пят;
И очи, как звезды Йемена, блестят[221].
Пьянит, как вино, ослепительный лик,
А волосы — благоуханный родник.
Сказал бы ты, деве пленительной дан
Губительный, неотразимый аркан.
Блестящие кудри, струясь до земли,
Кольчугой красавице стан облекли.
На ней благовонный, роскошный наряд,
⁵⁷⁷⁰ На ней самоцветы и лалы горят.
Кумиров Китая затмила б она;
Бледнеют пред нею звезда и луна».
Дослушав ту речь, описаньем пленясь,
Приветливо молвил прислужнице князь:
«Прошу, помоги мне, поищем пути,
Как витязю в гости к царевне придти.
Любовь мое сердце томит все сильней,
Горю я желаньем увидеться с ней».
Сказала служанка: «Коль дашь нам приказ,
⁵⁷⁸⁰ К прекрасной в чертог поспешим мы тотчас.
Всесветного витязя разум и лик,
И как говорит, и как сердцем велик, —
Распишем, рассказами в сеть завлечем,
И, право, ее не обманем ни в чем.
В силки попадется ее красота,
С устами Дестана сольются уста.
Быть может, угодно тебе, храбрецу,
Вечерней порою прийти ко дворцу.
Аркан свой закинешь, на выступ надев:
⁵⁷⁹⁰ Не так ли за ланью охотится лев.
Увидишь, прекрасна она или нет;
Блаженства достигнешь, приняв наш совет».
Заль-витязь вернулся к шатру своему,
И годом та ночь показалась ему.

218

Калям (калам) — тростниковое перо. В данном случае метафорическое обозначение носа красавицы, что обычно в классической поэзии. Вообще описание красоты Рудабе дано Фирдоуси в образах, в значительной части общих Для народной и придворной поэзии.

219

В подлиннике игра на двойном значении слова: танг — узкий, сжатый и опечаленный.

220

Данный бейт оригинала темен и потому переведен по общему смыслу.

221

В подлиннике указана определенная звезда — Сохейль, звезда счастья; Йемен — нарицательное значение также «счастливый». Таким образом, подразумевается, что очи — не только сверкающие, но и сулящие счастье.