Шахнаме. Том 1

ДЖЕМШИД [Царствование длилось семьсот лет]

Отважный Джемшид, молодой властелин[69],
Заветам родителя преданный сын,
Надев золотую корону царей,
Воссел на престол по закону царей.
И царский над ним воссиял ореол,
⁸²⁰ И каждый почтить властелина пришел.
Земля отдохнула, раздоры забыв;
Джемшиду и зверь покорился, и див.
И славной людей одарил он судьбой;
Державный престол озарил он собой.
Он молвил: «Изеда со мной благодать[70];
Мне быть и мобедом и шахом подстать.
Я злых обуздаю, их в пепел сотру,
И душу открою навстречу добру».
Он взялся сперва за военную снасть,
⁸³⁰ Мужам дал к источнику славы припасть.
Металл размягчая над жарким огнем,
Доспехи он выковал: щит и шелом,
Кольчугу, броню для бойцов и коней,
В искусстве своем становясь все сильней.
Трудился над этим с полсотни годов;
Труды его дали немало плодов.
Затем он для битв и пиров изобрел
Одежды: еще полстолетья провел
За выделкой шелка, мехов, полотна 
⁸⁴⁰ Из коконов, шкурок и светлого льна.
Прясть нити учил он и, встав за станок,
Вплетать хитроумно в основу уток.
Людей и кроить он и шить научил,
В воде одеяния мыть научил.
Затем он к другим обратился делам
И радовал мир, полон радости сам.
Людей поделил по занятиям он[71],
Полвека заботою той поглощен.
Священников, тех что зовем катузи,
⁸⁵⁰ Кто в мире избрал благочестья стези,
Джемшид отделил от сословий других,
Обителью горы назначил для них;
И там пребывают они, в небеса
Моленья и вздохи свои вознося.
Второго сословья свершил он отбор;
И вот нисари называют с тех пор
Героев, что львиной отваги полны.
Надежда народа, защита страны,
Краса и опора державы они,
⁸⁶⁰ Хранители воинской славы они.
Еще несуди отделил от других —
Людей, никому не подвластных, таких,
Что сеют и жнут, а закончив труды,
Попреков не слыша, вкушают плоды;
Одеты в лохмотья — свободны зато;
Осыпать их бранью не смеет никто.
В покое и мире, без тяжб и забот,
Привольно и весело жизнь их течет.
Не прав ли мыслитель, чей разум, как день:
⁸⁷⁰ В раба обратила свободного — лень.
Сословье четвертое — ахтухоши;
В него ты умельцев усердных впиши,
Чье дело — ремесла, чей ревностный ум
Покоя не знает, исполненный дум.
Так мудрый еще полстолетья царил:
Сам счастье вкушал он и людям дарил.
В те дни для того разделил он людей,
Чтоб каждый, ступая стезею своей,
Познав до конца назначенье свое,
⁸⁸⁰ Разумное вел на земле бытие.
И дивам нашел он работу подстать:
Заставил их глину с водою мешать,
Лепить кирпичи одного образца,
И не было этой работе конца.
Из камня с известкой див стену воздвиг —
Мир зодчества тайну впервые постиг.
Воздвигнулись бани, громады дворцов,
Дома — человеку спасительный кров.
Царь светочей ясных во мраке искал:
⁸⁹⁰ Стремился добыть самоцветы из скал;
Он золото, яхонт, алмаз, серебро
Из сердца гранита исторгнул хитро,
И недра горы покорились ему,
Все тайны земные открылись ему.
Еще овладел он искусством, узнав
Ценимых людьми благовоний состав.
И мускус и амбру добыть удалось
И выжать душистое масло из роз.
Где корни здоровья, откуда недуг,
⁹⁰⁰ Пути исцеленья, лекарства от мук, —
И эти все тайны властитель открыл;
Кто в мире столь щедро людей одарил?
На судне потом он поплыл по воде;
Пошло с той поры мореходство везде.
Еще посвятил он полвека тому;
Не ведал искусств, не доступных уму;
И с гордостью вспомнив свершенное им,
Решил вознестись над величьем земным.
Властитель, кого не бывало сильней,
⁹¹⁰ Престол изготовил — весь в блеске камней.
Покорный веленью властителя, бес[72]
Престол небывалый вознес до небес;
И там, словно солнце небесных высот,
Сиял повелитель прославленный тот.
Сходился народ на его торжество,
Дивился величью царя своего.
Джемшида осыпав алмазным дождем,
Назвали тот радостный день Новым днем.
То день был Хормоз, месяц был — Фервердин.
⁹²⁰ Забыв о заботах, не помня кручин,
Под говор струны, за ковшами вина,
Вся знать пировала, веселья полна.
И люди тот праздник святой сберегли,
Как память о древних владыках земли.
Три века так жизнь беспечально текла,
Не знали в ту пору ни смерти, ни зла;
Не ведали душу томящих тревог,
А дивов на рабство властитель обрек.
⁹³⁰ С любовью царю повинуется люд,
Повсюду ликуют, пируют, поют. . .
Так несся за годом безоблачный год,
Земля расцветала от царских щедрот.
Он властвовал, светом добра осиян;
За милостью слал ему милость Йездан.
С ним к людям пришла золотая пора,
Иного не видели, кроме добра.
Все чтили владыку; душою велик,
Всемирной он власти и славы достиг.
Шло время. Свое осознав торжество,
⁹⁴⁰ Он стал признавать лишь себя одного.
Владыка, что свято Создателя чтил,
В гордыне свой дух от него отвратил.
Мобедов, вельмож, окружавших престол,
Он речью такой в изумленье привел:
«Царить над вселенною — вот мой удел.
Немало свершил я блистательных дел.
Искусства и знанья живительный свет
Я первый зажег, мне подобного нет.
По-новому мир я устроил земной;
⁹⁵⁰ Таков он, как было начертано мной.
Не я ль вам одежду и злак даровал,
Довольство, обилие благ даровал.
Прославлен я всем человечеством сплошь;
Где в мире второго такого найдешь?
Я тайну целебных бальзамов познал,
Болезни и смерть от людей отогнал.
Пусть в мире немало державцев иных.
Кто, кроме меня, спас от смерти живых?
Дар дивный бессмертия мною вам дан;
⁹⁶⁰ Служить кто не станет мне — тот Ахриман.
А тот, кто мне предан, мой подвиг ценя, —
Создателем мира признает меня».
Повесили головы, слушая то,
Мобеды; перечить не вздумал никто.
И свет благодати той царственной мгла
Сокрыла, и смута в народе пошла[73].
По свету недобрая слава спешит;
Покинут мужами властитель Джемшид.
В три года и двадцать вся царская рать
⁹⁷⁰ Рассеялась, трон перестав охранять.
Собой пред всевышним Творцом возгордясь[74],
Навлек на себя он погибель тотчас,
Говаривал красноречивый мудрец:
«Храни благочестье, коль носишь венец.
А в ком от гордыни луч веры померк,
Тот в горесть и страх свое сердце поверг».
Затмился в глазах у властителя день,
Свет благостный скрыла зловещая тень.
Напрасно кровавые слезы он лил,
⁹⁸⁰ Напрасно Творца о прощеньи молил.
Его разлучил с благодатью Изед,
И царь содрогался в предчувствии бед.

69

Джемшид — в «Шахнаме» четвертый царь древней династии пишдадидов, сын Тахмуреса. Один из основных и древнейших образов иранской мифологии, восходящий еще к пастушеской индо-иранской древности. Имя Джемшид может быть разложено на эпитет «шид» (авест. Хшаета, пехл. — Шет) — лучезарный и собственное имя Джем, авест. Йима.

Йима — патриархальный царь-пастырь, первый поклонник светлого божества, обеспечивший людям полную власть над миром, покорность злых сил (дэвов и Ахримана) и безмятежное существование («золотой век»). С образом Йимы связаны сказания-мифы о тысячелетнем блаженстве людей, прерванном наступившей зимой (по другим вариантам — ливнем, потопом), и о спасении избранных во главе с Йимой в далеком селении блаженных. Есть в Авесте указания и на грехопадение Йимы, вследствие его гордыни, и на гибель в борьбе с драконом Ажи-Дахака.

В позднейшей пехлевийской литературе к мифическим чертам Йимы, по-видимому, присоединились предания о государственной деятельности Джемшида.

В период мусульманского средневековья образ Джемшида и в литературе и в народном представлении всё больше переплетался с кораническим образом мудрого царя Сулеймана (библейского — Соломона).

70

Изеда благодать в подлиннике — фарре йе Изади. Слово «фарре», или чаще «фарр», в современном значении — пышность, блеск, великолепие. В этом значении встречается оно и у Фирдоуси — царственное великолепие. В данном тексте, как и по большей части во всей поэме, имеет особое терминологическое значение, восходящее к авест. хварено — царская слава; фарр — это божественная благодать, эмблема царственного происхождения и призвания. Фарр сопутствует царям то в виде ореола (нимба), то в образах барана, парящего орла и т. ц.

71

Разделение людей на сословия отражено в пехлевийских предысточниках «Шахнаме». Описанное Фирдоуси деление общества на четыре сословия соответствует в основе своей сословному (кастовому) делению сасанидского Ирана на жрецов, воинов, земледельцев и ремесленников. Следует отметить подчеркнутое восхваление Фирдоуси третьего сословия — земледельцев, что вполне соответствует идеологической концепции поэмы. Названия сословий — катузи, нисари, насуди и ахтухаши перенесены в Шахнаме из пехлевийских источников с грубым искажением.

72

В подлиннике сказано «див», что можно понять и как Ахриман (главный див), и как рядовой див. Див, дивы (в старом произношении — дэвы) — духи зла и тьмы, демоны, — создания и слуги Ахримана. В «Шахнаме» выступают и рядовые и особо опасные, могучие, имеющие личные имена дивы. Современное див (авест. daeva) сопоставляется с санскр. deva (бог). Это сопоставление дало основание гипотезе о древней — доисторической — вражде, разделившей некогда арийцев Индии и Ирана.

73

Дословный перевод данного бейта: «Когда это было сказано, благодать (фарр) Йездана отошла от него, и мир стал полон разговоров (толков)».

74

Собой пред всевышним творцом возгордясь. — Оборот «собой возгордясь» передает слово «мани», стоящее в подлиннике и являющееся непереводимым на русский язык образованием отвлеченного понятия от местоимения «я».