В это время в лучах рассвета к городу подъезжал на великолепном белом коне усталый всадник, дремлющий в седле, но в любое мгновение готовый выхватить острый двуручный меч, дабы защитить себя и покарать нечестивцев.
2
Радхаур дружелюбно потрепал по гриве верного Пассесерфа. Конь послушно остановился у городских ворот. Пассесерф был утомлен, за долгое путешествие подковы стерлись, когда-то богатая упряжь прохудилась. Доспехи коня, как и собственные, впрочем, пришлось давным-давно запрятать в укромном месте на берегу широкой ленивой реки, названия которой Радхаур не знал. И надежды, что он сумеет найти их, у него не было. Хотя если очень захотеть, то можно воспользоваться способностями Алвисида. Но после этого всегда болит голова. Хорошо, что не пришлось прятать в камнях и единственного надежного друга — меч по имени Гурондоль, не раз спасавший ему жизнь. Стараниями Хамрая у него была охранная грамота шаха Балсара, при виде ее нечестивцы ворчали, но разрешали проезд вооруженного христианского рыцаря по своей территории.
Радхаур отер пот со лба и посмотрел на запачканную руку — давно на его пути не попадалось городов, где можно было бы привести себя в порядок. Его боевая кожаная куртка цвета бычьей крови от въевшейся в нее пыли, стала серой, а позумент на рукавах из позолоченного превратился в грязно-черный и отрывался. Сапоги прохудились, и пора было доставать из мешка новые. Он провел ладонью по щеке — семидневная рыжая щетина больно кольнула его. Он знал, что щетина отнюдь не украшает его, а спутанные грязные белокурые волосы сосульками упираются в плечи. Он развязал стягивающую волосы и прикрывающую голову от знойного восточного солнца алую повязку, встряхнул и перевязал ее. Да, недостойное рыцаря зрелище сейчас он из себя представляет. Но не перед неверными же красоваться, а любимая Рогнеда далеко отсюда, перекатывает свои прозрачные воды и ждет, когда он в последний раз отразится в них и отправится в поход за сердцем Алвисида. Чтобы вернуться победителем и спасти ее от опостылевшего водного плена.
— Куда направляешься, франк? — грубо спросил его неопрятный стражник, с сизым набухшим носом и ужасающими мешками под глазами.
Рука потянулась к мечу в негодовании, но Радхаур усилием воли сдержал себя. К воротам подошли еще четыре стражника, выглядевших весьма солиднее первого. Конечно, убивать неверных, избавляя землю от скверны, — святая обязанность любого благочестивого рыцаря, но ни в коем случае нельзя забывать о деле, которому он посвятил последние двенадцать лет. Он ясно чувствовал, что цель его путешествия рядом, совсем близко, где-то в центре этого аляповатого, кичащегося безвкусной роскошью, огромного муравейника сарацин.
— Я прибыл сюда по особому фирману вашего государя, — сказал Радхаур. Он пытался прочувствовать мысли неверных, но ему это не удалось — либо он устал за долгую дорогу, что маловероятно, либо мысли стражников были чересчур путаны и несвязны.
— По какому же делу тебя вызвала царица? — вдруг спросил шестой сарацин, в богатой пурпурной одежде, который только что подошел к воротам.
— Если ваша царица захочет объяснить вам дело, по которому я сюда прибыл, она сделает это, — надменно заявил благородный рыцарь.
К его удивлению, стражники грубо расхохотались, лица их были в этот момент отвратительны Радхауру.
— А он похож на самоубийцу, — надрывался от мелкого противного смеха первый стражник. — Царица будет довольна, ха-ха-ха…
Резко и грубо оборвал их смех человек в богатых одеждах, прокричав что-то, что Радхаур разобрать не сумел. Да его это не особо интересовало. Не пропустят по-хорошему — познакомятся с режущей кромкой его Гурондоля. Шесть человек — пустяк, даже размяться после утомительного пути не удастся как следует.
Однако его пропустили без эксцессов, содрав за въезд два дирхема, и Радхаур въехал в узкие извилистые улочки Шахрияра — он уже прочувствовал в голове одного из стражников название города.
Он услышал дребезжащие неприятные звуки труб и поморщился. Сарацины так зазывают в свои бани, открывающиеся на рассвете по древнему их обычаю. В начале путешествия по Востоку Радхаур польстился на баню в персидском городе и ничего, кроме отвращения, она у него не вызвала.
Он вполне мог запутаться в этих грязных, кривых узких улочках, уныло однообразных во всех азиатских городах. Постепенно все больше прохожих попадалось ему навстречу, он слышал сдерживаемые, цедящиеся сквозь зубы проклятия, но уже не обращал на это никакого внимания. Зов Алвисида вел его к сердцу города.
Он не спеша объехал высокую стену из белого камня, окружающую дворец (или как называют местные жители — айван) царицы. Восьмая часть тела Алвисида находится во дворце — это Радхаур знал совершенно точно.