Тогда весной восемьдесят третьего года жизнь у Олега шла обычным порядком. В начале марта он вернулся на восьмой участок, отработав на седьмом, как и предсказывал Михаил, два месяца. Правда, после возвращения он попал не в первую смену на доставку, как раньше. Его отправили работать по сменам. Он должен был запускать "цепочку" скребковых конвейеров. Нажал кнопку и все дела. Если встанет ленточный конвейер, то останавливаешь скребковые. Если звонят проходчики и интересуются, почему "привод" в забое стоит, то смотришь на пульт и отвечаешь, что первые два конвейера работают, а третий почему-то остановился. А там уж они сами разберутся. Да еще время от времени приходилось зачищать место перегруза с "привода" на "ленту". По сравнению с доставкой или зачисткой выработок - настоящий курорт. Самое сложное - борьба со сном. Особенно в ночную смену. Так и тянуло закрыть глаза. Ведь, что характерно. В детстве, помниться, сверчок ночью спать не давал. В "общаге" соседи за стенкой зашумят - тоже не спится. А тут "привод" работает с лязгом цепей и гудением двигателей - и ничего. Не мешает. Наоборот усыпляет, лучше любого снотворного. Иной горнорабочий, бывает, расслабится, задремлет. А тем временем цепи со скребковых конвейеров уходят по "ленте" аж до "люков" на "горизонте". Даже байка такая ходила. Звонят "люковому" и спрашивают: "Что грузишь?" Тот отвечает: "Цепи". Снова спрашивают: "И много?" Отвечает: "Второй вагон". Не на пустом месте, видать, такая байка родилась.
В конце марта бригада закончила проходку конвейерного штрека. Теперь ей предстояло пройти монтажную камеру, которая соединила бы конвейерный штрек с вентиляционным, закольцевав, таким образом, выемочный столб. Так как падение пласта, проще говоря, наклон, было таким, что проходческий комбайн в гору не шел, то проходить камеру пришлось на "отпалку" - буровзрывным способом. У Олега появилась новая обязанность. Он стал подносчиком взрывчатки. По-шахтерски - "сумконосом". В начале смены он отправлялся на склад взрывчатых материалов, где получал от взрывника сумку с двадцатью килограммами аммонита. Сам взрывник нес в своей сумке взрывную машинку, электродетонаторы и моток тонкого провода - "магистрали". Взрывник мог нести и взрывчатку, но менее двенадцати килограммов. Если больше, то ему полагался подносчик.
Передвигались по шахте в "аммонитке" - небольшом составе, состоящем из электровоза, двух пассажирских вагонов и одного грузового, оборудованного специально для перевозки взрывчатки. Но "аммонитка" ездила только по основным выработкам - штольне и квершлагам. А по уклонам и штрекам приходилось топать пешком. Так и добирались до забоя монтажной камеры, где проходчики к этому времени успевали отбурить шпуры. Олег с интересом наблюдал за работой взрывника. Как тот доставал из одной сумки аммонитные патроны, а из другой - детонаторы. Толстым блестящим шилом взрывник прокалывал патрон с одной стороны и вставлял в него детонатор. Теперь это был не просто патрон, а - "боевик". Проходчики закладывали в шпур сначала обычный патрон, а следом досылали "боевик". Затем с помощью трамбовки разминали закладку - пыж из сырой глины. Теперь из заряженного шпура наружу выглядывали два проводка, идущие от детонатора. Закончив заряжание, взрывник выпроваживал из забоя всех прочих - горного мастера, проходчиков, подносчика. А сам начинал соединять из проводков детонаторов взрывную сеть.
Олег вместе с проходчиками, находясь на безопасном расстоянии, видел издали, как разматывая "магистраль", отходит из забоя взрывник. Вскоре доносился предупредительный сигнал - два длинных свистка. После этого производилось взрывание. В забое глухо ухало. Борта выработки вздрагивали. По кровле проносился раскатистый гул. По ушам била тугая воздушная волна. А следом струя воздуха выносила из забоя едкий запах сгоревшей взрывчатки. Все на какое-то время закрывали носы рукавами, ладонями. Потом доносилось три коротких свистка, что означало: взрывник осмотрел место взрывания и разрешает допуск в забой. Проходчики начинали отгружать взорванную "горную массу" - так это называлось в учебниках по горному делу. Взрывник отправлялся на-гора, а Олег - на свое рабочее место. Запускать "цепочку" конвейеров. Подносчик был обязан находиться при взрывнике до окончания взрывных работ. Если бы взрывание по каким-нибудь причинам отменялось, то аммонит пришлось бы возвращать на склад. Однажды Олегу довелось это делать. Выходить по штреку и уклону до "горизонта" и там ждать обратного рейса "аммонитки".
Однажды на складе взрывчатки Олег наткнулся на Борю Черенкова. Оба довольно искренне обрадовались этой встрече. Боря поинтересовался как дела, как пацаны.
- Нормально, - ответил Олег. - Работаю, как видишь. Шамиль женился в отпуске. Жена к нему сюда приехала.
- А живут где? - спросил Боря.
- Квартиру снимают, - ответил Олег.
- Понятно, - произнес Боря и спросил. - А Вася как, тоже работает?
- А Вася уехал к себе в деревню, - вздохнув, ответил Олег.
- Насовсем? - переспросил Боря.
- Скорее всего, - произнес Олег и добавил. - Так что с ними все произошло, так как ты предсказывал.
- Ну, а ты, - спросил Боря, - не собираешься никуда уезжать?
- Пока не собираюсь, - ответил Олег...
Взрыв хохота в соседнем вагоне прервал воспоминания.
"Интересно, - подумал Олег, - как там Боря Черенков поживает? Работает или нет? Он ведь меня лет на десять старше. Скорее всего, работает. Сколько же времени прошло. Как будто все это происходило в какой-то другой жизни".
Такая мысль уже не один раз приходила Олегу в голову в последнее время. Он усмехнулся. А может и в самом деле другая жизнь? Другая страна, другие люди? Хотя люди вроде те же. Только какие-то другие они стали. А вот страна точно другая. Территория та же, а страна другая.
Думал ли Олег в той другой жизни, что ему доведется работать на "импортном" комбайне, на котором будет прикручена жестянка с надписью: "Комбайн прох╕дницький. Зроблено в Укра╖н╕".
"Заграница, блин! - со злостью подумал Олег. - Порезали по живому единую страну!"
Когда он в последние годы ездил в отпуск в Казахстан, по часу простаивая на двух таможнях - российской и казахстанской, это казалось ему какой-то детской игрой, в которую всерьез играют взрослые люди. Только вот кое-где такие игры закончились кровью, и немалой.
"Пассажир" тронулся, но и это не отвлекло Олега от невеселых мыслей.
X I
Смена прошла нормально. Без поломок, простоев и прочих неприятных сюрпризов. Устали, конечно. Как же без этого. Но это была не та усталость, когда устраняешь последствия аварии или проходишь горное нарушение. Вымотаешься, как собака. А результат минимальный. Тут вроде бы тоже, и весь в поту, в угольной пыли. И фляжка пустая, и руки гудят, и ноги. Но все это не зря. Не стыдно сменщикам в глаза смотреть. И чувствуешь моральное удовлетворение. А насчет "приятной" усталости, о которой так любят говорить, то, что в ней приятного? Усталость - она и есть усталость.
В ламповой вместе с карточкой отдали записку: "Зайти в отдел кадров с военным билетом". Олег удивился. Ему казалось, что военкомат давным-давно забыл про него. В советское время в военный билет регулярно вклеивали мобилизационные предписания, в которых уведомлялось, что в случае объявления всеобщей мобилизации необходимо, не дожидаясь повестки, прибыть на сборный пункт, имея при себе запас продовольствия на трое суток. И указывался адрес сборного пункта. Но уже более десяти лет подобные предписания никто не вклеивал. А на сборы, иначе говоря - на переподготовку, Олега за двадцать лет, прошедших после увольнения в запас, ни разу не призывали. Хотя воинская часть, где он служил, находилась не так уж далеко.