«Лодх» оказался симпатичным кафе с вкусной едой, что тут подавали, держала его местная гномья семья, перебравшаяся в эту колонию более полутора десятка лет назад. Трапеза в приятной кампании на некоторое время отвлекла от мрачных дум, одолевавших Лиса после знаменательного разговора с дознавателем. Но стоило им попрощаться с Хратаром и Кеану, как мысли молодого человека снова свернули к загадочной личности отца, своим ужасным поступком подведшим под монастырь не только себя, но и мать Лиса, а также оставив сиротой самого квартерона. «И правда, чем я отличаюсь от отца, такого же палача?» - угрюмо размышлял парень, шагая куда-то вслед за северянином, не особо разбирая дороги и не вслушиваясь в то, что говорил приятель, с увлечением рассказывавший последние новости. Хуже всего было то, что Лис действительно не испытывал угрызения совести от убийства тех тварей, допустивших столько смертей невинных людей, но все же понимал, что поступил аморально. Как и сказал дознаватель, он и правда не бог, чтобы решать кому жить, а кому умирать, и если убивать кого-то, то только в честном бою, а не так как он, открывая огонь по безоружным, не тому его учили в Академии. «Зато этому хоть бы что», - Лисар бросил косой взгляд в сторону Орвара, которого, казалось, совсем не затронули события на «Светоче». В отличие от квартерона северянин похоже душевными муками себя не истязал, настолько спокойным и безмятежным тот выглядел. «С другой стороны, это не он нажимал на кнопку пуск, открывая огонь по безоружным», - Лису стало тошно от самого себя, в душе заворочалось колючее раздражение на друга, беззаботно болтавшего о каких-то мелочах, не стоивших внимания.
- Что? – непонимающе посмотрел на него северянин, натолкнувшись на отнюдь не смирный взгляд приятеля.
- Почему ты меня не остановил там, на «Светоче»? – слова вырвались сами собой, глубоко задумавшийся Лис даже не сразу понял, что произнес их вслух, а поняв, сразу остановился в напряженном ожидании ответа.
Северянин не удивился вопросу, более того он подспудно ждал его все это время с того самого момента, как друг вышел из здания Стражи, и потому дал единственно верный для себя ответ, над которым также размышлял все время заключения Лисара.
- Потому что считал, что ты прав, - с обезоруживающей честностью сказал он стоявшему с мрачным видом Лису. – Потому что иного эти скоты и не заслуживали. Потому что в тот момент сам бы поступил точно также.
- И совесть тебя не мучает? – губы Лиса тронула кривая усмешка.
- Пусть за них душа болит у наших богословов, что в свое время не отвратили чад своих от преступного пути, - жестко проговорил Орв, затем не менее твердо продолжил: – А я не Лоритта Милосердная, чтобы прощать каждого мерзавца, отнявшего невинную жизнь, да и ты прекрати терзать себя почем зря, не стоят они того, что бы тебе ни наговорил сегодня дознаватель. Его там не было, потому не ему судить верно ты поступил или нет.
- Вообще-то это как раз их работа, - вкрадчиво заметил квартерон, чуть расслабившись и снова обретая привычное присутствие духа. Правильно он поступил или нет, рассудит Трор, главным же для Лиса было, что думает о нем лучший друг, чье мнение для Лисара было не менее важно, чем мнение его приемного отца и дедушки Арлига.
- И он явно хорошо знает свое дело, раз ты сейчас разговариваешь со мной, а не летишь срочным рейсом на Тарн для дальнейшего допроса методами, возможными только в метрополии, - подвел черту их разговору северянин, сворачивая с узкой аллеи с невысокими деревцами первого уровня на остановку рейсовых флайеров. – Дознаватели не тот народ, кто бы просто так отпускал преступников, поверив им только на слово.
После этих слов с плеч Ли словно сбросили тяжелую скалу, он выпрямился, походка стала уверенней, но сумрачная тень в глазах все равно осталась.
«Ну и хорошо, а то он с самого своего освобождения сам не свой, а так хоть немного успокоится и душу рвать себе не будет лишними сомнениями, - отмечая про себя как к другу вновь возвращаются краски жизни, подумал северянин. - Хотя порой кажется, что у Ли диапазон эмоций как у чугунной сковородки – либо непробиваемо мрачный, либо настолько же непробиваемо равнодушный».