И я не знаю, было ли это намеренно, но когда он сдвигается, его промежность касается внешней стороны моей руки.
Святые угодники.
У него встал прямо здесь, в отделе мороженого. Мысли о Рэйчел с Марсом возбуждают его. Черт, теперь я возбуждаюсь от мысли о том, что у него встал.
— Может, ты просто выберешь одно? — бормочет он.
Я моргаю, переключая внимание на стойку с мороженым.
— Я сузил круг до двух, — говорю я. — Либо «Pistachio» (фисташка), либо «Vanilla Swiss Almond» (ваниль с миндалем).
— Я думал, мы исключили ваниль? — отвечает он, скрещивая руки на груди. — Ну же, тут холодно. Выбирай уже.
Я медленно поворачиваюсь к нему, нахмурившись.
— Мы живем на катке, а тебе холодно? Правда?
— Дело в сопоставлении, — отвечает он авторитетным тоном, который иногда бывает у него. — Теплый воздух позади нас смешивается с холодным, и от этого у меня мурашки по коже. Просто выбери чертово мороженое, и мы можем идти.
— Ладно, — хмыкаю я, распахивая дверцу морозилки. — «Pistachio». — Я выхватываю пинту и бросаю ее в корзину, позволяя дверце медленно захлопнуться.
— Итак, почему «Pistachio»? — говорит Калеб, направляясь к кассе.
— Потому что Марс — здоровый орех, а фисташки должны быть, типа, очень полезными, так?
— Наверное, — говорит Калеб, пожимая плечами.
— К тому же фисташки просто подходят под его настроение, — добавляю я.
— Его настроение?
— Да, ну, знаешь, под его угрюмость, задумчивость, молчаливость. Он никогда не говорит ни слова, верно? Но он всегда такой, и он всегда внимателен. Он все видит. И кажется, что он просто знает все, понимаешь? Он больше похож на «Pistachio», чем на «Vanilla Swiss Almond».
— Как скажешь, — говорит он со смехом.
Я хмурюсь.
— Ты все еще не веришь, что это суперсила.
— Конечно, не верю.
Я пихаю ему корзину, скрещивая руки.
— Хорошо, тогда позволь мне продолжить...
— Мне бы очень хотелось, чтобы ты не...
— Некоторые вкусы настаивают на своем, — говорю я. — Например, «Birthday Cake» (праздничный торт). Серьезно? Что плохого в том, чтобы просто съесть торт? Зачем мне мороженое, которое на вкус как торт? С Марсом то, что ты видишь, – то ты и получаешь. Он не лжец, не выдает себя за одного, когда на самом деле он другой. И он также не меняется под твоим влиянием, как причудливый аромат специального выпуска: в одном месяце он здесь, в другом – нет. Видишь ты его или нет, в центре внимания он или нет, он стоит перед воротами. То же самое с «Pistachio». Он всегда есть. Люди могут не замечать его, думая, что это необычный или даже скучный вкус, но это не так. Он успокаивающий и вкусный.
Калеб хмурится.
— Так Марс – это фисташковое мороженое для тебя? Обнадеживающий, всегда рядом, тихий, настоящий... и вкусный?
Я киваю, мне нравится его список.
— Ага. К тому же, знаешь, оно кажется самым европейским, — добавляю я. — Я могу представить его на отдыхе в Италии с какой-нибудь горячей финской девушкой, прогуливающимся у фонтана Треви и делящим с ней ложечку фисташкового джелато[3].
Калеб фыркает, передавая корзину кассиру.
— Он с горячей финской девушкой, да?
— Ну, я имею в виду, сейчас я вижу только Марса с Рэйчел. Он смотрит на нее, как на мороженое. Понимаешь, о чем я?
Он что-то невнятно отвечает, прежде чем пригнуться и достать пачку жвачки с корицей. Он добавляет ее к куче мороженого.
— Ты думаешь, он любит ее? — спрашиваю я, скрестив руки, наблюдая, как кассир пробивает все наши мороженые. Сначала мое, потом Калеба, потом Рэйчел, потом новую пинту фисташкового. Это как-то символично. Четыре мороженых, четыре разных вкуса, но в конечном итоге все одинаковые.
Калеб стоит рядом со мной. Когда он скрещивает руки, наши локти соприкасаются. Когда я думаю, что он не собирается отвечать, он отвечает.
— Да, я так думаю, — говорит он, его тон торжественный.
— Ты думаешь, он когда-нибудь научится любить и нас? — спрашиваю я, не решаясь посмотреть в его сторону. — И не в гейском смысле – то есть, я знаю, что он не любит – не так, — отвечаю я, доставая бумажник из кармана. — Я не имел в виду...
— Я знаю, что ты имел в виду, — отвечает он.
Я провожу картой, вводя свой пин-код.
— Ну? — повторяю я. — Так что?
Когда я засовываю карту обратно в бумажник, он вздыхает и качает головой.
— Посмотрим. Будем надеяться, что ты не облажался и не купил ему фисташковое мороженое, когда у него аллергия на орехи. Ураган никогда не простит тебе, если ты отравишь его.
— Подожди, у него что, аллергия на орехи? — сказал я, внезапно встревоженный тем, что он может быть прав. Если подумать, я не думаю, что когда-либо видел, чтобы Марс ел орехи.
Вот черт...
Калеб игнорирует меня, благодарит кассира и забирает наши сумки.
— Кей, у него аллергия на орехи? — снова говорю я, забирая чек у кассира.
Но он уже в движении, шагает к раздвижным стеклянным дверям.
— Кей! — кричу я.
Он не оборачивается.
— Черт побери, — бормочу я, бросая чек в мусорное ведро. Я говорю кассиру «спасибо» и спешу за ним. Либо я попал в точку... либо сейчас отправлю парня своей девушки в анафилактический шок. Эй, по крайней мере, она врач, верно?
Все будет в порядке.
— Кей, подожди!
2. ЭКСТРЕННЫЙ КОНТАКТ
Рэйчел
Есть ли что-нибудь лучше, чем закончить славный выходной день, положив ноги на журнальный столик, посмотрев дрянной фильм на Netflix и взяв в руки пинту мороженого? Я копаюсь в нем ложкой, наслаждаясь терпким вкусом мангового сорбета.
Я смотрю этот романтический фильм только наполовину. Трудно сосредоточиться, когда мой телефон каждые две минуты пикает от Харрисона. Их суррогатная мать сейчас рожает, и уровень спокойствия моего брата-близнеца абсолютно на нуле. Я пытаюсь быть поддерживающей сестрой-тире-крестной, и я могу повторять ему, что схватки – это совершенно нормально, только после этого мне придется отключить звук на телефоне.
Мои сумки уже собраны и стоят у двери, потому что утром мы с ребятами уезжаем в Сиэтл. Мы все едем, чтобы увидеть нового ребенка. Время идеальное, правда. Мы должны вернуться через четыре дня к началу тренировочного лагеря, а потом будет невозможно вырваться.
Не то чтобы Давита планировала свои роды так, чтобы они совпадали с нашими рабочими графиками...
Низкий электрический гул в гараже оповещает меня о том, что мои ребята вернулись. Все они сегодня играли в хоккей на тренировочном катке, а потом пошли ужинать с командой. Вечер караоке в «У Рипа» – любимое еженедельное мероприятие, но я была слишком влюблена в идею дома и отсутствия лифчика, чтобы присоединиться к веселью сегодня. Они принесли мне пакет куриных крылышек и картошку фри.
Что, вероятно, означает, что я должна отказаться от сорбета, верно? Я смотрю на тающий десерт с тоскливым вздохом.
Спрыгнув с дивана, я в носках бесшумно добегаю до кухни и закрываю сорбет крышкой. Засовывая его обратно в морозилку, я оглядываюсь через плечо на стену из раздвижного стекла и ухмыляюсь своему отражению. Я выгляжу как горячий беспорядок – волосы в спутанном узле, размазанный макияж. На мне обрезанная толстовка «Паромщиков», которая свисает с одного плеча, и пара розовых трусиков.
Я быстро бросаю использованную ложку в посудомоечную машину, желая скрыть любые доказательства того, что я съела десерт перед ужином... ужином из жирных, жареных крылышек и пересоленной картошки фри. Да, моя диета была не на высоте. У меня были странные пристрастия. Но сегодня у меня выходной, и я живу так, как надо, с попкорном, сорбетом и горячими крылышками. И я собираюсь съесть все это в нижнем белье. Что я могу сказать? Если мои парни не могут полюбить мусорную панду Рэйчел, то они точно не заслуживают дымного шоу Рэйчел.