Наверно, если бы конфедераты предложили мне писать о них, я бы согласился. Но работу и камеру мне дал Мэтью Брэди, а он служил федеральному правительству. Он создал целый «корпус фотографов», и мы сделали, наверно, сто тысяч снимков той войны. Брэди думал, что когда люди увидят все эти фотографии, они никогда уже не захотят воевать.
— Наивный он парень, этот твой Брэди.
— Все мы были когда-то наивными. Ну, а после войны я уже не мог бросить репортерское ремесло. Был в Китае, писал об опиумной войне. Бродил по Африке. А когда вернулся, со мной что-то случилось. Не знаю, Стивен, поймешь ли ты меня…
— Постараюсь понять.
— Я был хорошим репортером. Я писал только о том, что видел сам, ничего не выдумывая и не скрывая. Но не все мои материалы печатались. А некоторые выходили с такими поправками, что лучше бы и не выходили. Сначала я подозревал, что это происходит, потому что они были плохо написаны. Я старался писать еще лучше, но ситуация не менялась. Одни мои статьи проходили «на ура», а другие откладывались под сукно или переделывались редактором. В конце концов я понял, что газету делает не репортер, и даже не редактор, а владелец.
— Открыл Америку, — насмешливо хмыкнул Гончар.
— Знаешь, в чем заключается суть журналистики? — спросил Тандерс. — Задача журналиста — переводить на человеческий язык лай, рычание и сытую отрыжку своих хозяев. Я слишком поздно это понял.
Преподобный угрюмо замолчал. Его мул стоял рядом с жеребцом Степана, так же понуро опустив голову, как и хозяин. «Сколько же ему лет? — подумал Гончар. — Война закончилась пятнадцать лет назад. Допустим, тогда ему было двадцать пять. Значит, сейчас — сорок? Он выглядит значительно моложе. Ну, максимум на тридцать три».
— И ты все бросил? — спросил Гончар. — И ушел в монастырь?
— Зачем же? Мир выглядит не слишком привлекательно, но это еще не повод выбрасывать его на помойку. Прошлое не исправишь, но можно позаботиться о будущем. К тому же я слишком люблю людей, чтобы отгородиться от них монастырскими стенами.
«Видел я, как ты их любишь», — подумал Степан.
32. Мифы и легенды народов Запада
Ледвилл со всех сторон теснили горы. Их вершины скрывались за низкими тучами, а склоны были покрыты густым лесом, в котором виднелись просеки. Въезжая в город по скользкой дороге, Степану пришлось несколько раз сворачивать к обочине, чтобы проезжающие повозки не облили его жидкой грязью, вылетающей из-под колес.
Улица круто поднималась вверх. Гончар и Тандерс остановились у книжного магазина. Отсюда хорошо был виден центр города.
— Красное здание с белыми колоннами — это наша гостиница, — указал преподобный. — А вон там, пониже — полицейский участок, контора мирового судьи и тюрьма. Но я не советую тебе торопиться на встречу с другом. Тюрьма от нас никуда не денется. Заглянем в отель, приведем себя в порядок, пообедаем. Там рядом — отличный ресторан, где меня кормят бесплатно. Покормят и тебя. А уж потом отправимся к твоему другу.
— Ты и в тюрьму пойдешь со мной? Это обязательно — ходить вдвоем?
— Не вдвоем, а втроем. С нами будет шериф Дагган.
— Еще один твой друг?
— Партнер.
«Отличная подбирается компания, — подумал Степан. — Осталось только выяснить, какие могут быть общие дела у шерифа и бывшего репортера, нарядившегося монахом».
Остановившись у отеля, Гончар понял, что преподобный Тандерс имеет друзей не только среди правящего класса. Негритенок в гостиничной униформе, дежуривший на входе, подбежал к ним и перехватил поводья мула.
— Добрый день, отец Джекоб! Вы остановитесь у нас?
— Остановлюсь, Мозес, остановлюсь.
— Тогда я сам отведу вашего Лентяя в конюшню! Ох, и исхудал же он!
— Поставь его рядом с вороным, и подальше от входа. Мы прибыли надолго.
— Не беспокойтесь! Жеребец смирный?
— Людей он не кусает, — сказал Гончар, отдавая повод мальчишке.
— Так я могу их обоих почистить? Сколько грязи им, бедняжкам, пришлось перемесить по дороге! Отец Джекоб, а вы будете читать проповедь на завтрашнем собрании?
— Надеюсь. — Тандерс бросил негритенку монету, и тот поймал ее на лету.
— Вот здорово! Так мы придем на собрание всем домом! И мама, и тетушки, все придут вас послушать!
Войдя в просторный холл, Степан остановился, но Тандерс подхватил его под локоть и решительно повел за собой к стойке регистрации.