Ракай пошел в степь и лег на траву.
Отдать долг Иштубаю? Но это значит остаться без юрты, без овец, без Каратая… А мать? Что будет с нею? Куда она преклонит старую голову?
— Ракай!
Юноша вздрогнул и поднял голову. В темноте к нему приблизилась легкая женская фигура, и он узнал самую молодую жену Иштубая — Амину.
«Что нужно этой женщине», — удивился Ракай. Иштубай взял ее из бедной семьи, когда ей не было еще и четырнадцати лет. Уже три года она живет в его юртах, носит богатую одежду, ест, какую хочет, еду. Наверно, Иштубай ее сильно любит, так как она командует всеми женами. В ауле говорят, что она злее голодной волчицы, что она забыла родную юрту и никогда не помогает беднякам. И еще говорят, что у нее сердце ночной лисицы. И, наверно, это правда. Зачем она так поздно ходит по степи одна? Разве это можно делать замужней женщине?
— О чем думает жягет? — тихо спросила Амина, присаживаясь на корточки возле лежащего Ракая. — Может быть, он хочет доскакать до счастливой звезды?.. Не трудись, Ракай, твоя звезда недалеко от тебя, и к ней не нужно скакать на измученном коне.
Ракай поднялся с земли. Ему вдруг стало не так тяжело.
— Амина, помоги мне увидеть мою звезду… — проговорил Ракай, тяжело дыша. Две тонкие, унизанные браслетами руки, как змеи, протянулись из темноты и обвились вокруг шеи Ракая. Гибкое женское тело прильнуло к нему.
— Мой хан… я здесь, бери свою звезду, ну…
Резким движением Ракай вырвался из объятий Амины.
— Что ты делаешь?
— Ты взял мое сердце, — торопливо заговорила Амина, — я давно люблю тебя, Ракай, еще тогда, когда только пришла в аул. Но я знаю, куда смотрят твои глаза, жягет… Брось ее, она никогда не будет варить тебе еду и стелить кошм!.. Возьми меня, я пойду за тобой, куда хочешь. Не отказывайся от меня, пожалей… — Амина вдруг опустилась на колени, и, обхватив ноги Ракая, прижалась к ним лицом.
— Что ты делаешь?
Ракай не на шутку был испуган поступком Амины. Он оттолкнул ее.
— Нет, нет! Не бросай меня! Если бы ты знал, как хочет Амина улететь из этих юрт… если бы ты знал…
Золотое и серебряное монисто колокольчиками звенели в ее косах.
— Встань, Амина! — решительно проговорил Ракай. — Амина, ты жена самого богатого человека в степи. Ты самая богатая женщина, но недаром говорят люди, что ты самая злая. Ты хочешь, чтобы меня забили кнутами, если чей-нибудь дурной глаз увидит нас с тобой…
— Я не такая, Ракай, нет, выслушай меня… — и молодая женщина снова потянулась к Ракаю. И снова юноша отстранился.
— Значит, ты не хочешь меня, — вдруг тихо проговорила Амина, — я знаю, кого ждет твое сердце, кого ищут твои руки… Ты дождешься ее, Ракай… — и Амина исчезла в темноте.
Ракай, спотыкаясь, побрел к реке. В траве сонно стрекотали кобылки, из-под ног испуганно метнулся потревоженный жаворонок и сразу же притих. Неподалеку жалобно свистел степной рябчик… Запахло черемухой. Ракай не заметил, как ноги сами принесли его на то место, где последний раз виделся с Зайтуной. «Как дальше жить?» — в отчаянии подумал Ракай и повалился в пахучую траву.
— Как дальше жить?..
«А разве ты один?»… — зашептал ему чей-то осторожный голос. Весь аул в долгах у Иштубая. От ночи до ночи люди работают и не могут расплатиться с проклятыми долгами. За что забили до смерти Бактимира? За то, что волки задрали в его отаре двадцать овец, а ведь старик всю жизнь работал на Иштубая и вырастил ему не одну тысячу овец. А Байсак? За что он умер такой страшной смертью? Кто украл у Иштубая его лучшего скакуна? Об этом знает только ночь и звезды. Но за коня ответил Байсак. Его привязали за ноги к хвосту лошади, и сам Иштубай скакал по степи, пока жеребец не свалился от усталости. За что такая жестокость? У кого искать защиты? Нурхан говорит, что только аллах может защитить, но Ракай даже в аллахе начал сомневаться. Больно несправедливый старик, ни о чем его не допросишься. Ракай потрогал землю, она была теплая и мягкая, как спина Каратая. Лежал, долго прислушиваясь, не раздадутся ли шаги, но ничто не нарушало тишины уснувшей степи. Где-то должен пастись Каратай. Надо бы посмотреть. При мысли, что он, быть может, в последний раз приласкает своего коня, грудь Ракая точно камень сдавил. С каким трудом он купил себе коня! Три лета и три зимы он не покладая рук трудился на богатых жягетов. Он залез в долги, чтобы прокормить Нурхан. Конь был чистых кровей, сильный и выносливый. Иштубай уже не раз посматривал на него и хвалил: «Якши жеребец, уй якши!»
Глухая злоба вдруг поднялась в душе Ракая. Ускакать в степь, пока он еще владеет своим конем, а там, что будет. Он и Зайтуну возьмет с собой, и поскачут они искать свое счастье. Можно сказать и Азналлу, он шибко хороший друг, болтать любит только, но это ничего, язык можно привязать. А Нурхан? Неужели он бросит ее на расправу Иштубаю? Да и Азналл тоже не бросит своих детей. И снова камень давит на грудь. Нет! Крепким арканом привязан юноша к родному аулу. Не вырваться ему из жадных рук Иштубая. И вдруг новая мысль ожгла Ракая. «А что, если убить Иштубая… сейчас ночь, зарезать его, как паршивую собаку. Тогда ни у кого не будет долгов, весь аул будет пить кумыс и плясать от радости». Но сильна защита Иштубая. Всю ночь не спят его верные жягеты. Прирежут!.. Да и что будет, если умрет Иштубай. У него есть сын Акжегетка, он потребует долги… Вот если бы их обоих, да еще всех богатых жягетов… но для этого нужно много людей. Всех пастухов собрать, тогда можно… И снова тоскливо становится Ракаю. Боятся пастухи Иштубая, шибко злой человек… — А ты попробуй, — шепчет Ракаю тот же голос. — Вот ты не боишься Иштубая, может, и другие не забоятся, надо слова такие найти, чтобы их уговорить.