Не особенно прислушиваясь, Джейран размазала на плечах и на груди Фатимы бобовую муку и стала растирать ее круговыми движениями, сперва – слегка, потом – сильнее и сильнее, так что мука стала скатываться в колбаски и осыпаться с пышного и упругого тела женщины. Если Фатима и рожала, то не более одного раза – определила по ее груди Джейран, а уж заботилась о себе эта женщина постоянно, ибо кожа ее была гладкой, и изо рта у нее пахло приятно.
– Не умеют ли служительницы этого хаммама готовить снадобье, уничтожающее дурной запах подмышками, о Джейран? – вдруг спросила Фатима. – Один из должников моего покойного мужа отдал мне в счет долга невольницу, и она страшнее шайтана, и от нее пахнет, как от верблюда, и за всю свою жизнь она ни разу не мыла ноги.
– Мы делаем такое снадобье из красной мирры, которую толчем, смешиваем с уксусом и разводим розовой водой, – отвечала Джейран. – Есть и другое – из толченого гиацинта с уксусом и розовой водой. И мы готовим их про запас, так что когда ты будешь отдыхать в предбаннике, я принесу тебе их, о госпожа.
– Счастлив хозяин хаммама, которому Аллах послал такую умелицу, как ты, о Джейран! – воскликнула Фатима. – Должно быть, он препятствует твоему замужеству, чтобы ты не покинула его! Или он приблизил тебя к себе? Таких, как ты, нужно беречь и охранять, потому что они приносят благополучие тем, кто ими владеет!
– Для чего ему приближать меня к себе, когда он может купить красивую невольницу, о госпожа? И повернись, ради Аллаха, чтобы я могла наконец заняться твоей спиной, – строго сказала Джейран.
– А для чего ему покупать красивых невольниц, когда рядом есть ты? – с искренним удивлением поинтересовалась Фатима. – У тебя сильная шея, и широкая грудь, и втянутый живот, и груди твои невелики, но прекрасной формы, как две чаши. И талия у тебя тонкая, как у женщин Синда, а они ценятся среди знатоков!
– Аллах наказал меня голубыми глазами, о госпожа, – немало удивленная и обрадованная словами Фатимы, призналась Джейран. – Очевидно, ты не заметила этого…
– У многих невольниц-гречанок голубые глаза, и все же они ценятся за уступчивость и верность, так что их покупают за немалые деньги, – возразила Фатима с таким знанием дела, что Джейран забеспокоилась – не был ли покойный муж этой госпожи торговцем рабами и не помышляет ли Фатима о том, чтобы приобрести ее, Джейран. – Правда, у них обычно длинные и тонкие носы, а также мягкие черные волосы. Но мы-то с тобой знаем, о Джейран, за что любят нас мужчины!
Тут обе невольницы, молча наблюдавшие, как Джейран растирает спину их госпожи, негромко рассмеялись. Очевидно, их разговорчивая госпожа частенько держала речи о тайных достоинствах мужчин и женщин.
И действительно – немало знала веселая Фатима о мужских айрах и женских фарджах, об их свойствах, качествах и наилучших способах совокупления, и обо всем этом она говорила легко, радостно, как о наивысшем благе, но чем громче соглашались с ней невольницы, тем строже взглядывала на них Джейран и тем сильнее разминала она спину женщины, как бы вкладывая в каждое свое движение скопившееся за многие годы недовольство.
Наджия, подойдя, чтобы предложить подслащенной питьевой воды из медного кувшина, прямо заслушалась, посмеиваясь и кивая.
Однако Фатима, перечисляя хитроумные названия для айра и для фарджа, как бы не замечала упрямого молчания молодой банщицы. Вволю повеселив невольниц, смотревших на свою хозяйку влюбленными глазами, Фатима заговорила о том, что, по ее мнению, должно было бы понравиться Джейран. И это были недостатки женщин.
– Осваиваясь в жарком воздухе парильни, смотрела я на жительниц этого города, жен и наложниц купцов и купеческих сыновей, о Джейран, и ни одна не порадовала меня безупречной красотой, – сказала Фатима. – Ты недовольна своим носом и своими глазами, а ведь нос и глаза – из наименее заметных пороков, о Джейран! Нос и глаза мы прячем под покрывалом или под изаром, а куда спрячешь широкую талию, бугристую спину, и отвисшие груди, подобные содранным шкурам, и большие ноги? Когда мы заворачиваемся в изар, мы охватываем его тканью свои бедра и плечи, и даем правоверным случай оценить нашу походку, а до наших лиц им нет дела, о Джейран, ведь даже жених впервые видит лицо невесты лишь после заключения брака.