— Брат, прошу простить, но я должен быть в другом месте.
Дариус тоже остановился.
— Полагаю, речь не об охоте.
— Подождёт до завтра. — Рейдж пожал плечами. — Эта война никогда не закончится.
— Да, учитывая твое отношение.
Когда Дариус отвернулся, Рейдж схватил мужчину за локоть.
— Хочу отметить, что этой ночью я сразил двух лессеров. Или ты думаешь это пятна от чернил?
Рейдж предоставил рукав пальто из кожи на оценку. Но Дариус даже не посмотрел на него.
— Ты постарался, брат мой, — сказал мужчина ровным тоном. — Я так горжусь тобой.
На этом Дариус высвободил руку и направился в сторону берега реки. Рейдж посмотрел в его сторону. И пошел в противоположную.
Только спустя какое-то расстояние он смог успокоиться и дематериализоваться к женщине, которая никогда не отвергала его развратные приставания. Он убеждал себя, что именно гнев на излишнюю уверенность в своей правоте, присущую Дариусу, мешал ему сосредоточиться.
В эту ложь он почти поверил.
Глава 3
Следующим вечером, после захода солнца и в безопасной тьме, Никс открыла парадную дверь фермерского домика их семьи. Толкнув москитную сетку, она вышла на крыльцо, и дверца с треском вернулась на место.
Никс всю жизнь слышала этот звук, каждый ее этап был связан с ним. Детство. Юность до превращения. Взросление. Сейчас… как бы ни называлось это время.
Жанель ушла больше пятидесяти лет назад…
Москитная сетка снова открылась и закрылась, и Никс знала, кто вышел из дома. Она надеялась провести какое-то время в одиночестве, потому что дневные часы тянулись бесконечно долго. Но молчаливое присутствие дедушки тоже ее устраивало. К тому же, он здесь не задержится.
— Ты в амбар? — Не оглядываясь, спросила она. — Рановато сегодня.
Вместо ответа он с кряхтеньем сел в один из плетеных стульев, сделанных собственными руками.
Она нахмурилась и посмотрела через плечо.
— Ты не собираешься работать?
Дедушка достал трубку из кармана рабочей рубашки. Мешочек с табаком уже был в его руке. Заполнение трубки — слишком интимный ритуал, чтобы пялиться во все глаза, поэтому Никс опустилась на верхнюю ступеньку крыльца и посмотрела поверх лужайки на амбар. За шипением старомодной зажигалки последовал знакомый запах табака.
— Когда ты уходишь? — спросил он.
Никс развернулась. В отличие от хлопка москитной сетки или запаха табака из трубки, голос ее дедушки был едва уловим. И не удивительно, что она не сразу смогла сложить тихие звуки в слова и предложение.
Но потом она покачала головой.
Но не в качестве ответа.
Дедушка поднялся и подошел к ней, выпуская на ходу дым, который поднимался над его головой и растворялся в воздухе. Она подумала, что он хотел обратиться к ней, но он прошёл мимо, спускаясь по лестнице и ступая на молодую зелёную траву.
— Прогуляйся со мной, — сказал он.
Никс вскочила и встала рядом с ним. Она не помнила, когда в последний раз он просил ее о чем-то, тем более — составить ему компанию.
Они молчали по пути к амбару, и дедушка открыл боковую дверь, оставляя главные входные ворота нетронутыми. Никс вошла в холодное тёмное пространство, заполненное запахом дерева, и ощутила, как гулко забилось ее сердце. Это была святая святых их дедушки. Никто не входил сюда.
Вспыхнули лампы на потолке и стенах, и Никс попыталась сдержать изумленный вздох. Небольшие лампочки были подвешены к стропилам, сияя как далёкие звезды галактики, другие старомодные светильники испускали жёлтый свет. Сделав глубокий вдох, она не смогла устоять на месте и подошла к двум строительным козлам в центре помещения.
На них располагалось произведение искусства.
Гребные лодки Адирондака являлись наследием великого прошлого, первая была создана в середине 1800-х для спортивных интересов богачей, что приезжали к озёрам и горам севера штата Нью-Йорк. Спроектированные под двух пассажиров и их багаж, с низкими бортами и шире чем каноэ, а весла расходились накрест от центрального сидения, предназначенного для проводника.
Хотя за последние сто семьдесят лет многое изменилось, оставались те, кто ценил старинные ручные работы, и ее дедушка служил небольшому списку постоянных клиентов.
Никс пробежала пальцами по длинным кедровым планкам вдоль борта.
— Ты почти закончил ее. — Она прикоснулась к рядам крошечных медных гвоздей. — Она очень красивая.