— Тогда это буду не я.
— И ты отравляешься за Жанель, потому что твое сердце не хочет никак успокоиться. — Дедушка подтолкнул сумку. — Тебе понадобится это, если ты надеешься вернуться домой. Я присмотрю за Пойзи.
Внезапно Никс шагнула к кинжалу с острым… черным лезвием. — Это то, о чем я думаю? — Она оглянулась через плечо. — Где ты его взял?
Дедушка посмотрел на нее, сумка с оружием зависла в воздухе между ними.
После длинной паузы Никс сделала шаг вперед и взяла арсенал.
— У тебя сорок восемь часов, — сказал он.
— И что потом? Ты придешь за мной? — Не получив ответа, ей захотелось выругаться. — Подожди. Тебе известно, где расположен вход в тюрьму, не так ли? — Она повысила голос. — Ты знаешь, где Жанель. Так?
— У тебя сорок восемь часов.
— Как ты позволил страдать ей? Пятьдесят лет. — Она посмотрела на оружие. — Черт возьми, ты знаешь, где Жанель, и ничего не сделал, чтобы помочь ей выбраться, хотя в курсе, что она невиновна…
— Верь во что должна.
— Во что должна? Она не убивала того мужчину!
— Нет, убила. И это я сдал ее.
Никс перестала дышать. Подалась вперед. Склонила голову вбок, словно возникли проблемы со слухом.
— Что ты сказал?
— Я сдал твою сестру за убийство.
Никс закачала головой, отчего она закружилась.
— Зачем тебе это? Как ты мог так поступить? Как мог отправить ее в это ужасное место? До меня дошли слухи… я знаю, ты тоже в курсе. Она же женщина!
Дедушка продолжал спокойно смотреть на нее, и от этого в венах Никс забурлила невиданная ранее ярость.
Ткнув указательным пальцем в старика, она заговорила низким мрачным голосом:
— Когда я вернусь с ней, я заберу Пойзи, и вместе мы покинем этот дом. Кровь не делает нас семьёй, и я отрекаюсь от тебя, здесь и сейчас.
Никс повернулась к туннелю.
Прежде чем она нырнула под низкий выступ, ее дедушка повторил:
— У тебя сорок восемь часов.
Оглянувшись через плечо, Никс пожалела, что не может оставить оружие, но сейчас она только сильнее хотела вернуться назад целой и невредимой.
— Или что? — горько спросила она. — Сдашь и меня тоже?
Глава 4
Никс обрела форму в пяти милях от фермерского дома и в пятидесяти ярдах от шоссе. Мгновение она просто стояла в лощине, заросшей низким кустарником. В голове царил бардак, и она потерялась в мысленном споре с дедушкой, проговаривая его фразы и шевеля губами, повторяя свои ответы. Никс жалела, что не бросила ему на прощание, что она не будет такой как он.
Как он мог предать собственную внучку?
Как он мог ложиться спать со знанием, что Жанель находится в этой ужасной тюрьме? И пониманием, что он собственными руками отправил ее туда за преступление, которого она не совершала? В голове не укладывается. Жанель нет с ними пятьдесят лет. Пятьдесят лет она в том ужасном, опасном месте, где ей некому помочь, где никто о ней не позаботится, если она голодна, больна или ранена… и сама Никс узнала о том, где искать свою сестру, лишь по воле случая, удачному стечению обстоятельств и аварии на шоссе.
Сейчас она понимала, почему дедушка пытался отговорить ее.
И слава Богу, что она забыла в продуктовом те бублики. Если бы ей не пришлось возвращаться в отдел с выпечкой, когда они с Пойзи расплачивались на кассе, они бы разминулись с претрансом, выбежавшим на дорогу.
— Соберись, — сказала она вслух. — Ты должна сосредоточиться.
Правда о том, что сотворил ее дедушка, была уродливой, и разбор на детали и мотивы не изменит неприглядной истины. К тому же, уже пошел обратный отчет до прихода солнца.
Закинув рюкзак на спину, Никс отметила, насколько тяжелее он стал, когда она добавила туда пару пистолетов, патроны и кинжал, который ей дал дедушка. Она оставила цепь и кол. И его вещевой мешок.
Она с нетерпением ждала момента, когда сможет вернуть ему его оружие. И покинуть тот дом, прихватив с собой обеих сестер.
Господи, они все время жили с предателем.
Кто-то вдалеке завыл на луну, и Никс убедила себя, что это была дворовая собака. Ее надпочечники, с другой стороны, приписали этот звук кому-то более смертоносному. Хорошая новость в том, что с ее точки между двумя высокими холмами у нее был обзор на триста шестьдесят градусов.
На этой ноте Никс оценила дорогу к городу. Полотно асфальта лентой извивалось по низким спускам и мягким подъемам, шоссе просматривалось в обе стороны на каком-то расстоянии благодаря жестким зимам, что тормозили рост всякой зеленой растительности. Машина… нет, это был грузовик, квадратный, без опознавательных знаков, какой-то грузоперевозчик… проехал мимо нее, свет фар был направлен вдаль. Когда он доехал до того места, где Пойзи сбила претранса, Никс отвернулась и посмотрела в противоположном направлении.