Стоп, она действительно пытается оправдать этого парня? Да что с ней не так?!
Черт. Он офигенно пахнет.
И словно читая ее мысли, мужчина скользнул взглядом по ее ветровке к ногам. Снова встретив ее взгляд, он, очевидно, показывал без слов свою позицию касательно переговоров.
— Пятьсот долларов, — повторила Никс.
— Скажи, чего я хочу.
— Прошу прощения?
— Ты сказала, что знаешь, чего я хочу.
Он снова перевел взгляд на ее губы, словно ему нравилось смотреть, как они двигаются, и у Никс мелькнула мысль, что наверняка он думал о том, где на его теле мог оказаться ее рот. В местах, которые при определенном внимании могли привести к грязным вещам.
И речь не о чистоте и порядке.
— Ты хочешь секса, — сказала Никс. — Но со мной тебе ничего не светит. Поэтому предлагаю взять пять сотен и заплатить кому-то, на ком ты сможешь покряхтеть и постонать.
— Откуда тебе знать, какие звуки я издаю, когда кончаю. — Его голос звучал мягко, как бархат, слова буквально лились. — М-м?
— Ладно. Может, ты поешь песню из рекламы «Кит Кат». Может, повторяешь перечень покупок. Да хоть Гимн США. Плевать, не мое дело.
— О, боюсь, что твое. Если хочешь найти свою сестру.
Никс оглянулась через плечо. За ее спиной не было слышно других звуков, но это долго не продлится. Рано или поздно стража вернется, и она не верила, что этот мужчина просто стоит здесь, такой спокойный, торгуется о сексе, словно они стояли на тротуаре улицы в хорошем районе.
Верно. Потому что здесь заключались подобные сделки.
— Я не стану трахаться с тобой, — сказала она. — Поэтому либо забудешь об этом, либо…
Он двигался так быстро, что у нее не было времени отреагировать. В одно мгновение их разделяло расстояние, и в следующее он стоял впритык к ней. Склонил голову вбок, замирая в дюймах от ее губ.
Охнув, она ощутила запах пряных специй.
— Боюсь, я хочу от тебя именно этого, — прошептал мужчина. — И осмелюсь сказать, ты хочешь того же. — Он снова сделал глубокий вдох. — Боги, ты пахнешь так, что я хочу тебя попробовать.
— Нет, не хочу.
Никс хотела ударить его, но он поймал ее руку, его рефлексы оказались быстрее. А потом он заломил ее руку, сжимая так сильно, что Никс даже не пыталась дернуться.
Он просто смотрел на нее своими гипнотическими глазами, и она уже не думала о том, чтобы отстраниться. Хотела оказаться ближе.
Это все стресс, — сказала она себе. Эта странная опасная, на-острие-адреналина-ситуация. Поэтому она… возбуждалась.
Мужчина отпустил ее руку и смерил Никс взглядом полным триумфа.
— Тогда найдем твою Жанель, — сказал он. — Да?
***
Шакал не вернул женщину к потайному проему. Был соблазн, но у него всегда было шестое чувство касательно стражи, и что-то подсказывало ему, что вернуться даже на пару сотен ярдов в том направлении — плохая идея.
Но им нужно пошевеливаться.
Боги, очень давно он не чувствовал влечения к женщине. И после всего, что пришлось пережить, ему нужно было ощутить эту искру снова.
Это значило, что он не настолько мертв внутри, как считал.
— Сними куртку и надень поверх рюкзака, — сказал он, когда они сдвинулись с места, заставляя себя выключить сексуальную тягу. — И не поднимай взгляда, держи руки в карманах. Иди четко за мной и держись близко. У меня здесь есть репутация, и она сыграет нам на руку, но тебе нельзя привлекать внимание. Нельзя наглеть.
Женщина так быстро выполнила его требования по смене положения ее вещей и куртки, что он пересмотрел свое мнение о ней. Может, она сможет выжить. Но почувствовав, как она пошла вслед за ним, он жалел, что не ведет ее наружу, из тюрьмы, а в самую глубь.
Но она попытается все сделать сама. Ей хватит безрассудства.
Тюремные туннели были вырыты в земле без какого-либо ритма и четкой, продуманной планировки — результат того, что система здесь скорее стихийно эволюционировала, а не была тщательно спроектирована с определенной целью. Он был уверен, что большая часть узников не знала и половины тюрьмы, знали ли стражники — вопрос.
Но Надзиратель знал. Шакал прочувствовал это на собственной шкуре.
Прошло примерно четверть мили, они никого не встретили, но по мере приближения к Улью начали попадаться заключенные. Он держал женщину подальше от общей зоны, на всякий случай избегая людных коридоров. И странно, как ее присутствие меняло все для него. Как правило, он не обращал внимания на других узников, только на стражу. Сейчас он оценивал возможность угрозы со стороны каждого прохожего.