Его первые слова были адресованы конвоирам — четырем вооруженным офицерам из полиции жандармерии в пуленепробиваемых жилетах. “У нас в Ливане тоже были прицельные винтовки. Хорошее оружие”, — произнес Карлос по-французски с сильным южноамериканским акцентом.
“А вот и господин судья. Как поживаете?” — насмешливо добавил он, увидев Брюгьера. “А вы?” — парировал тот. “Пока жив”, — с улыбкой ответил человек, некрологи которого печатались уже не один раз, и, повернувшись к вооруженным офицерам, надменно добавил, указывая на Брюгьера: “Он ведь у вас теперь звезда!”
В течение двухчасового разговора, в течение которого Карлос вместе с судьей выкурил по сигаре, он вел себя с ним на равных. Он говорил о политике, женщинах, философии, делился своими воспоминаниями о Хартуме. Брюгьер был изумлен осведомленностью Карлоса в области результатов проведенных расследований. В той же легкомысленной манере Карлос пригласил судью отобедать в “Лютеции” — фешенебельном ресторане на левом берегу Сены, пообещав рассказать ему о своих подвигах. Судья вежливо отклонил его предложение. Ничуть не смутившись, Карлос продолжил: “Мы с вами сделаны из одного и того же теста, так что мы прекрасно поладим”. Когда судья поинтересовался, услугами кого из адвокатов Карлос хотел бы воспользоваться, тот назвал Жака Верже, защищавшего Магдалину Копп. “Я выбрал Верже, потому что он еще больший террорист, чем я, — пояснил Карлос. — И на его совести гораздо большей смертей, чем на моей. Он террорист такого уровня, что мне становится страшно”.
Карлос почувствовал себя менее уверенно, когда судья официально предъявил ему обвинение во взрыве редакции “Аль Ватан аль Араби” в 1982 году и опроверг его заявление о том, что он был похищен из Судана. Карлос на повышенных тонах начал настаивать на том, что его предали офицеры суданской госбезопасности, что его обкололи наркотиками и доставили в Париж. Однако Брюгьер был твердо намерен не вступать на это минное поле и продолжал выдвигать свои обвинения. Выходя из кабинета Брюгьера, Карлос выглядел уже гораздо менее жизнерадостным. “Мы оба профессионалы, — заметил позднее судья с широкой улыбкой. — Может, Карлос и не поверил мне, но он точно понял, что его песенка спета. И ему еще повезло, потому что его конец мог оказаться гораздо более страшным и внезапным”.
13. ШАКАЛ В КЛЕТКЕ
Я — простой человек и прежде всего — отец.
Карлоса вернули по адресу дом 42 по улице де ля Сан. В качестве редкого исключения начальник тюрьмы встретил его прямо во дворе, который когда-то украшало кровавое изобретение доктора Гильотина и где теперь кровенела лишь красная герань. У Карлоса снова сняли отпечатки пальцев, его обыскали и, всучив простыню и одеяло, препроводили в объятия новой жизни.
Тюрьма “Сан”, построенная в 1867 году в соответствии с новейшими американскими теориями тюремной архитектуры и претерпевшая с тех пор мало изменений, находилась неподалеку от центра Парижа. В свое время эта близость даже мешала Гильому Аполлинеру, который в 1911 году провел в ней некоторое время по подозрению в воровстве произведений искусства и написал следующие строки:
Эта тюрьма служила приютом представителям самых разных политических убеждений. Кого-то только не видели ее грязные застенки — анархистов, коммунистов, роялистов, борцов Сопротивления во время оккупации Парижа и нацистских коллаборационистов после его освобождения. В апреле 1919 года в ней содержался Анри Ландрю, выискивавший свои жертвы по брачным объявлениям в газетах, а затем расчленявший и съедавший их (в основном вдов, соблазненных его обещаниями о вступлении в брак).
В последние годы репутация тюрьмы поддерживалась в основном благодаря захватывающим побегам, которые совершали из нее заключенные. Всего лишь за неделю до появления Карлоса насильник перепилил решетку в своей камере и перебросил через внешнюю стену электрический кабель, оснащенный металлическим крюком, после чего зацепил его за медную трубу и соскользнул по нему вниз. За восемь лет до этого с крыши тюрьмы был снят гангстер Мишель Вожур, которого его жена Надин увезла на вертолете. А в 1978 году другой гангстер — враг народа номер один Жак Мисрен сбежал, переодевшись охранником и воспользовавшись его оружием и баллончиком со слезоточивым газом.