— Тебя, верно, удивила просьба о встрече… — начал Каи, но Воздающий взмолился:
— Ну не тяни, Серис! Ты знаешь, не люблю болтовни. Еще меньше я люблю сырость, а к носилкам мне возвращаться половину звона.
— Ладно… Если ты сам так хочешь.
Переступив через ноги Хафрая, жрец опустился на колени перед сундуком, в котором хранили ризы и маски для обрядов. Порывшись, извлек завернутый в промасленную кожу сверток.
— Что это? — теперь, когда толстяк устроился удобно, к нему вернулась обычная самоуверенность.
— Это переписка. Письма верховного жреца претенденту на престол, — жрец поднялся с колен. — И это свидетельство того, что нас предали.
— Предали… — Хафрай пожевал губами, его круглое лицо скривилось. — Очень неаппетитное слово. Сколько помню, ты любил выспренние разговоры. Надеюсь, ты знаешь, о чем толкуешь.
— Почитай сам, — жрец вернул напарнику колкость: — Надеюсь, с армией писарей ты еще не разучился читать?
Хафрай лишь фыркнул и уткнулся в бумаги.
— Давай говорить начистоту, — наконец не выдержал Каи. — Раньше, когда воины Царя Царей шли в бой, они приходили в храмы Шакала Пустыни. Когда смерть являлась в семью бедняка, родичи спешили к нам, а иначе и быть не могло. Теперь бродяги и дервиши на каждом углу кричат, что бог один…
Хафрай оторвал взгляд от пергамента, но ничего не сказал. Помолчав, он вернулся к чтению.
— Об этом молчат, но год, два — и ублюдки вышвырнут нас из храмов, — продолжил жрец. — Теперь, когда царский род прервался, можно покончить с заразой. Если власть возьмет иль-Аммар, он даст приказ, и мы разгоним попрошаек. Псы Желтого бога, ястребы Харса, быки Усира… все храмовые дружины готовы выступить, стоит щелкнуть пальцами! И о чем пишет верховный?
Наступило молчание. Воздающий вздыхал над письмами.
— Откуда это у тебя? — наконец спросил он.
— В каждом доме кто-то да убирает, — Каи пожал плечами. — Бумаги нужно еще вернуть на место.
Вновь молчание. На сей раз Воздающий постучал длинным ногтем по пергаменту.
— Как докажешь, что писал верховный? Почерк из рук вон.
— Ты сравниваешь с каллиграфией писцов? Думаешь, человек, за которого пишут слуги, владеет кистью?
Каи наклонился вперед, стараясь не вдыхать тягучий запах фруктовой воды, которой душился Хафрай.
— Рука верховного, Шебет. Вспомни, она срослась неправильно. Посмотри, как он ведет кисть, как пишет «лучезарный». Он не может выписать длинное слово, рука соскальзывает, а кисть уходит вниз.
— Это легко подделать.
— И сколько нас, кто видел почерк верховного? Ты, я, Советник Живых. Может, Носитель Жезла. Даже высшим жрецам он пишет редко. Уж, тем более, людям со стороны… Да миряне едва ли знают, как верховный выглядит.
— Ну хорошо, хорошо… — Хафрай отложил пачку писем, его глаза забегали по помещению. Не найдя, на чем остановить взгляд, жрец посмотрел, наконец, на собеседника.
— Хорошо, — повторил жрец. — Чего ты хочешь? Ты меня притащил, чтобы стонать о предательстве?
— Ты Воздающий, Шебет! Твоя задача убирать грязь.
— Идти против верховного? Ты безумец! Да ни один… никогда…
Хафрай будто подавился. Все три его подбородка затряслись.
— А у тебя есть выбор? Если этот князь… этот поборник Единого… если послезавтра его войско войдет в столицу, не дожидаясь выбора преемника — как думаешь, от кого верховный избавится первым? Не от того ли, кто приказывает священным убийцам? Думаешь, он вспомнит, что ты к ним не обращался?
— Но это ни разу не требовалось!
— Ты Воздающий, Шебет, — с нажимом повторил Каи. — Вспомни же об этом. Хоть раз. Иначе встретишься с богом раньше, чем думаешь.
В келье вновь воцарилось молчание, только на сей раз оно все тянулось и тянулось. Наконец, Воздающий провел рукой по лицу, словно снимая налипшую паутину.
— Хорошо, — в третий раз произнес он. — Так что ты предлагаешь?
Два дня.
Жрец растерял всякую уверенность, когда черного дерева ворота распахнулись перед паланкином. В храмовых садах бормочут фонтаны, а амбары полны зерна — легко поверить, что Шакал Пустыни так же могуч, как прежде. Город по ту сторону и рад был посмеяться над Каи Серисом.
Воздух над Песьей площадью звенел от голосов проповедников. Как мухи на мертвечину, последователи нового бога слетались к храмам. В просвет меж занавесями Каи видел, что мостовая, как коростой, покрылась серым покровом палаток, дырявых навесов и циновок.