Я не виню Пашу, за то что спустя двадцать минут после ухода тёти Аллы, когда вся моя семья собралась на кухне и как ни в чём не бывало обсуждала поездку к бабушке, он решил позвонить в дверь квартиры. Наверное, если бы несколькими часами ранее я не оттолкнула его, а поговорила, как следует, Паша не явился бы вновь, только уже пьяный в стельку и с букетом помятых цветов. Наверное, не приносил бы заплетающимся языком извинения моей матери и не умолял бы отца не наказывать меня, ведь «бедная Лиза» ни в чём не виновата, и это какая-то другая сволочь устроила уродскую вечеринку. Сволочь по фамилии Яроцкий, как не забыл обозначить Паша.
Цветы остались лежать на полу, а Пашу забрал его отец, потому что тот практически уснул в нашем коридоре.
Видела, как мама с трудом держала себя в руках, а лицо отца с каждой секундой багровело всё больше. Полина сходу начала молить о прощении, пыталась что-то объяснить, хоть и отлично знала, что отцу плевать на её оправдания. Непослушание требует наказания - такие у него понятия.
Ответственность. Она самая. В тот вечер я поняла, что от неё не уйти, не спрятаться под дорогой занавеской, или новым покрывалом. Прожжённая сигаретой дыра рано или поздно будет найдена, а ответственность лишь удвоится. Теперь ещё и за ложь.
Нет, я не виню Пашу. Вечеринка - не его ответственность. Но, возможно, мне немного хочется обвинить соседей, которые словно все выходные ждали возвращения родителей, чтобы поскорее позвонить в нашу дверь с полным докладом о том, какое развратное действие происходило здесь в их отсутствие.
А разве могло быть по-другому?
Уверена, даже тётя Алла понимала, что расплата неизбежна и всё, что пыталась сделать, приводя квартиру в порядок – это сгладить «углы». И я рада уже тому, что родители никогда не узнают, на что их дом был похож ещё пару дней назад.
И даже Полина - уверена, - была готова к подобному. Это её ответственность. Вот только, к моему сожалению, отец вряд ли когда-нибудь поймёт, что кулаками уму-разуму младшую дочь не научит.
Мама приказывает мне не смотреть, кричит, что со мной они разберутся позже и одновременно пытается вразумить разъярённого отца не бить Полину.
— Давай просто поговорим с ней!!! — кричит отчаянно, так что - уверена, - все соседи вновь прижались ушами к стенам, чтобы завтра было что обсудить. — Не бей её! Андрей!!!
Но папа не слышит. Хватает Полину за розовый хаер, пытается развернуть, пока она до хрипоты рыдает, и вместо мягкого места попадает пряжкой по спине.
— Лиза, выйди отсюда!!! — кричит на меня мама, а я не могу… не могу видеть, как Он бьёт её. Наказывает и сам не понимает, что делает только хуже!
— Лиза!!! — ревёт на меня отец, круто развернувшись. — Ушла к себе!!! Сейчас же!!!
— Только вместе с Полиной!!! — задыхаясь, кричу, рвусь к сестре, но мама перехватывает меня на полпути. А папа вновь замахивается, но так и замирает с поднятой рукой, потому что кто-то настойчиво звонит в дверь.
— Молодец! Добился своего?!! — сумбурно утирая ладонью мокрое от слёз лицо, кричит на отца мама. — Всех соседей собрал?!!
— Скажи им: пусть проваливают!!! — рычит папа, пока мама идёт открывать дверь. — Это не их дело! — Стреляет гневным взглядом в меня: — Я сказал тебе уйти в свою комнату.
— А я сказала тебе, что уйду только вместе с Полиной! — шиплю, глотая слёзы. — Это я виновата, понял?! Я устроила вечеринку! Меня избей! Давай!!!
— Лизаааа… — плачет на полу Полина.
— Думаешь, и тебе не ввалю?! Ты не меньше виновата!
— Так давай! Ударь меня!!!
— Андрей! — мама появляется в дверях кухни и выглядит сбитой с толку. — Там… там тебя спрашивают.
— Кто?!
— Иди сам посмотри.
Папа вылетает из кухни, а я тут же бросаюсь к Полине, обнимаю её, прижимаю к себе, позволяю рыдать мне в рубашку и слышу голос из коридора. Голос, от которого сердце до самого горла подпрыгивает, а на коже тут же вспыхивают мурашки.