И, да, она права. Вот только… я не понимаю…
— Что я им сделала? — шепчу так же тихо, слабо качаю головой и туманным взглядом скольжу по лицам одноклассников. Останавливаюсь на лице Вероники и испытываю такое отвращение при виде её лёгкой полуулыбки, которое никогда ни к кому не испытывала.
Это она. Уверена — она это сделала!
Смех и оживлённые разговоры с крайнего ряда приковывают внимание. Не замечаю, как двигаюсь по проходу к дальнему окну, в которое все почему-то вылупились, а потом и сама вижу причину… Мой рюкзак. Выпотрошенный, порезанный на лохмотья валяется у главного входа в школу и напоминает промокшую насквозь кучу невзрачного мусора, а немногочисленное содержимое: блокнот, парочка чистых тетрадей, ручки с карандашами разбросаны рядом. И самое главное — MP3. Ему конец.
— Кто-то постарался, — слышу перешёптывание Никольской и Голубевой — двух подружек помешанных на учёбе, которые никогда не ввязывались в подобное — слишком примерные.
— И я даже знаю кто, — отвечает Голубева, цокая языком и возвращаясь за парту на своё место. — Совсем с ума посходили.
Замечает, что я смотрю на неё в упор и заливается краской до самых ушей, тупит взгляд, упирая его в учебник по химии, и неловко откашливается.
— Кто это сделал? — севший голос кажется чужим.
— Откуда нам знать? — отмахивается Никольская, резко меняя показания, и опускается на соседнее место, исчезая за учебником.
Да что вообще происходит? Не много ли для первого дня?!
Зоя оказывается очень проницательной, когда по одному выражению лица определяет мои дальнейшие действия, хватает за руку и убедительно произносит:
— Не надо. Только хуже сделаешь.
Сверлю Веронику взглядом, пока та с беззаботным видом подпиливает ногти и делает вид, что не при делах. Но это она! Всё она: начиная от открытки с клеткой и заканчивая порчей чужого имущества.
— Класс! — Светлана Ивановна появляется до того, как я успеваю сорваться с места в попытке выцарапать Светлаковой глаза. Давно не испытывала такой ярости. Очень… очень давно. Даже забыть успела каково это — умирать от желания кого-нибудь задушить.
— Садимся на места! Звонок давно был!
— Иди, — Зоя кивает на пустую парту позади, а меня по-прежнему тянет в противоположную сторону — к Веронике, которая усаживается на стул, как на трон позолоченный, и не спускает с меня заинтригованного взгляда.
Ну ладно!
— Какого хрена?! — толкаю её парту, так что чёрная лакированная сумочка со звоном золотистой цепочки падает на пол, и смотрю сверху вниз в красивое лицо стервы, которое ни на грамм не изменилось!
— Багрянова! — И недовольство учителя сейчас как-то вообще не волнует.
— Что за игры больные? — шиплю в лицо Вероники. — Чего тебе надо от меня?!
— Багрянова! Да что же это такое?!
— Психички — такие психички, Светлана Ивановна, жееесть… — протягивает кто-то.
— Не понимаю о чём ты, — Светлакова продолжает беспечно улыбаться, склоняет голову на бок и с нескрываемым удовольствием ждёт ответной реплики.
— Мой рюкзак, например, — решаю напомнить. — Открытка, рисунок в учебнике по литературе. Моя сестра, наконец! Всё ещё не понимаешь?!!
— Так! Я пошла за директором!
— Не поможет, Светлана Ивановна… Тащите транквилизатор!
— Мне нет дела до твоей сестры. Сама за мной везде таскается, — пожимает плечами, выпрямляет спину, демонстрируя идеальную осанку, и вытягивается передо мной так, что приходится задирать голову, чтобы продолжать прожигать её физиономию взглядом.
— Ты знаешь, что с ней случилось! — И это не вопрос. А голос мой не просто громок — он звенит от ярости, обиды, боли за сестру!
Хлопает дверь, и класс в одно мгновение наполняется гамом, как следствие того, что учитель покинул кабинет. Кто-то свистит, кто-то требует драки, а кто-то даже ставки делает.
— Кто это сделал?! — кричу, сжимая кулаки.
— Сделал, что? — косит под дурочку Светлакова. — Я тебя не понимаю, Багрянова. Говори проще.
Проще? Как можно сказать проще о том, что какая-то сволочь изнасиловала мою сестру?!
— От тебя слишком много шума, — вздыхает. — И это в первый день.
Ещё крепче сжимаю кулаки, и Вероника не оставляет это без внимания.
— Ударить меня хочешь? — усмехается.
— Да!
— И чего ждёшь?
Трясёт. Так сильно, что, кажется, будто пол под ногами вибрирует. И если бы мозгов у меня было немного меньше, клянусь, я бы уже съездила Веронике по морде, не думая о последствиях.
Видит, что я сдулась.
— Успокойся, Багрянова, — сморит с сочувствием лживым, — тебе это не на пользу.