Гуров на друга не смотрел, выдержал паузу и продолжал, словно его и не перебивали:
— Для спецслужб выяснить, что ментовские начальники используют в работе посторонних людей — большой подарок. Старший опер, — он ткнул пальцем в грудь, — это одно, начальник главка, замминистра — совсем иное, соображайте, не маленькие.
— Если яйца дверью не прищемят, промолчим, — сказал Гаврилов.
— У тебя, Бориска, лишь одна пара, береги, дольше проживешь, — сказал Василий Иванович, и все дружно рассмеялись.
— Что еще, какие вопросы? — спросил Гуров.
— Я так понимаю, что мы берем девочку завтра из Шереметьева и таскаемся за ней круглые сутки, — сказал Котов, почесывая бороду. — Как мы меняемся, сколько работаем — дело наше. Если мы засекаем за ней наблюдение, то сообщаем вам. А в каком случае мы имеем право расшифроваться?
— Простенькие вопросы задаешь, Григорий Давидович, — усмехнулся Гуров. — На то ты и доктор, чтобы решить, в каких случаях нужна операция, а когда достаточно грелку поставить. Мы знаем, что ее хотят выкрасть, кто и где собирается это сделать, неизвестно. Зачем? Тут возможны варианты. Ясно, главная цель — папаша. Будь она дочерью рядового инженера, ничего бы девчонке не угрожало. Возможно, лишь пошлая попытка получить деньги. Но мне чудится, что история связана с предвыборной кампанией. И при помощи дочери попытаются оказать на Горсткова давление, повернуть его огромные капиталы в определенную сторону.
— Тогда другой противник — и наша не пляшет. Вы, Лев Иванович, силы-то соразмеряйте, мы ведь только обыкновенные менты на пенсии. Нас в политической сваре раздавят, не заметят. Клопа раздавишь — воняет, а от нас и запаха никакого не останется, — сказал Веткин, которому Гуров поручил установить Виктора.
— Боишься? — Крячко привстал со стула. — Нормальное дело, все боятся. Только не крестись загодя, может, и гром не грянет.
— Станислав, — остановил друга Гуров. — Генка рассуждает верно, но смотрит под ноги. Я не хотел касаться данного вопроса, лишнюю болтовню разводить. ФСБ — организация мощная, нам против нее выступать неразумно. Возьмем худший вариант: и контрразведка либо служба безопасности Президента в этой истории заинтересована. Но ведь они своих людей, свою мощь тут использовать не могут. Там же не дураки работают и прекрасно понимают, что если в подобном деле государственная структура засветится, то Президенту крышка. Он политический труп, ему придется срочно снимать свою кандидатуру. Значит, что? Напрямую они никак действовать не могут. И происшествие в Париже тому прямое доказательство. Немецкие фашисты Муссолини украли. А тут девчонку-туристку не могут умыкнуть. Конечно, они о наших ребятах не знали, но все равно, работа дилетантская. Почему ее брали в номере, а не где-то на улице, в переулочке? Потому, что языка не знают, с полицейским, если что, объясниться не способны. Это спецслужба? Уж нашлась бы парочка ребят, которые на французском ля-ля тополя развести способны.
Спецслужбы в данной истории тоже раком стоят. И хочется, и колется, и мамка не велит. Они могут действовать только через свою агентуру, причем агентуру невысокого класса. Уголовников, которых на мелочовке повязали, вербанули и отпустили гулять. Вот они-то и станут вашими непосредственными противниками. А случись что, так генералы наверху благим матом заорут: «Не знаем! Не ведаем! В первый раз слышим!» Иначе Сам их головы оторвет быстрее, чем Кот Бегемот оторвал башку Конферансье Бенгальскому. Впрочем, я это сравнение уже употреблял.
— Ты вообще повторяешься, Лев Иванович, — сказал Крячко. — Вам, ребята, неважно, кто за кем стоит, важно, с кем по асфальту кататься. А публика знакомая, приятная, как зубная боль.
— Станислав — ваш непосредственный начальник. Начнет припекать, соберемся, обсудим. Завтра вы встречаете в Шереметьеве рейс из Парижа…
— Извини, Лев Иванович, так не пойдет, — перебил Котов. — Я хочу знать, при каких обстоятельствах могу расшифроваться. — Этот сын Давида был самым осторожным и дотошным. — Разговорчики о враче и диагнозе — для сопляков. Девчонку на моих глазах с улицы в машину берут и увозят. Какой диагноз?
— Ты глупей дурного не прикидывайся! — повысил голос Крячко. — Берут, увозят, не мешок картошки с тротуара подобрали. Ты потому и сыщик, чтобы в секунду решить, мальчик девочку в койку повез или это иная ситуация. Твое дело — повиснуть на хвосте и не дать оторваться, связь у тебя будет.
— Все, господа сыщики, до завтра. — Гуров вышел из-за стола, каждому пожал руку, Котова придержал. — Если работа не по душе, сомневаешься, скажи, свои люди, поймем.