С того самого 1978 года я внимательно слежу за всеми твоими публикациями, а также за тем, что пишут другие литераторы. Но больше никто вопроса о Шакариме не поднимал, й стихи его не печатались. Короче говоря, брат мой Мухтар, мне хочется знать, как ты на все это ответишь… Если не ответишь на это письмо, мне придется (не подумай, что угрожаю) поставить вопрос перед ЦК компартии Казахстана и КГБ. Потому что мы, Карасартовы, не хотим называться «казахскими Дантесами» из-за недалеких выводов некоторых. Этого мы не допустим.
Мяз Карасартов
3 февраля 1987 года».
Это было время «перестройки», когда наконец менялись многие правила в советской внутренней политике. Гласность на какое-то время стала доминирующим фактом общественной жизни. Страх советских руководителей перед призраком угрозы советской власти сменился страхами другого порядка. Стало возможным возвращение многих имен, пребывавших под глухим гнетом умолчания.
И родственники Абзала Карасартова уже не могли остановить возвращение творчества Шакарима народу.
Хотя Мяз Карасартов еще писал в редколлегию газеты «Казак адебиети», возмущался, что 8 января 1988 года в газете была напечатана поэма-легенда Жаика Бектурова «Поэт и подлец». Звонил он и автору поэмы и снова возмущался: «Когда вы, наконец, оставите в покое нашего умершего родственника?!»
В июле 1987 года Каюм Мухамедханов послал письмо-просьбу об издании трудов Шакарима Владимиру Карпову, первому секретарю Союза писателей СССР.
Послал он и в журнал «Огонек» русскоязычную версию своей статьи «Из мрака забвения» о судьбе и творческом наследии Шакарима, приложив фотографию поэта и копии документов о его реабилитации. В письме главному редактору журнала Виталию Коротичу от 23 февраля 1988 года Мухамедханов писал:
«Вот уже более тринадцати месяцев в редакции газеты «Казак адебиети» лежит моя статья на казахском языке о биографии и творчестве Шакарима Кудайбердиева, крупнейшего поэта, писателя, ученого-философа, историка, самобытного композитора, переводчика и публициста, который погиб осенью 1931 года на семьдесят третьем году жизни. Однако до сих пор конкретного, понятного ответа нет. Полагаю, что воздерживаются от публикации из-за пресловутой осторожности: как бы чего не вышло».
В ту пору уже работала комиссия по реабилитации выдающихся деятелей казахского народа, которые были репрессированы в 1920—1930-х годах. Председателем комиссии был академик Жабайхан Абдильдин. О той работе он рассказывал в интервью «Казахстанская правда» 1 февраля 2003 года:
«Назначение руководителем комиссии я расценил как важнейшее поручение. Работу мы начали, как нам показалось, с самого легкого — подготовили в конце 1987 года необходимые документы по реабилитации Шакарима Кудайбердыева. До нас были неоднократные попытки восстановить его доброе имя, но они натыкались на непонимание, на обвинение в буржуазном национализме, причастности к деятельности Алашорды. Тогда еще было живо ложное обвинение казахского народа в национализме после известных декабрьских событий 1986 года.
Мне пришлось перечитать всю литературу о Шакариме, и я удивился многим вещам. Оказывается, я знал наизусть некоторые его произведения, например «Калкаман и Мамыр», его песни. Мы их в детстве распевали как народные. В результате проведенной работы выяснили, что Шакарим был честнейшим человеком, в алашординской партии не состоял, его туда включили «заочно». Это был просветитель, племянник Абая, продолжатель его дела, он развивал его идеи в области этики, эстетики, философии, жил отшельником в горах, никакой политической деятельностью не занимался…
Проанализировав деятельность Шакарима и его произведения, комиссия составила объективную справку, и на бюро ЦК компартии Казахстана я выступил с обстоятельным докладом. Вдруг встает председатель КГБ Казахстана Мирошник и заявляет, что комиссия не справилась со своей работой, она якобы идеализирует фигуру Шакарима, он-де враг советской власти, буржуазный националист, глава кулацкого восстания в Семипалатинской области и т. д.
После его выступления в зале установилась гробовая тишина. Ход обсуждения мог сложиться самым неблагоприятным образом, если бы кто-нибудь из членов бюро выразил солидарность с Мирошником. И тут Нурсултан Абишевич Назарбаев сказал: «Пусть по этому вопросу отвечает председатель комиссии». Тем самым он спас ситуацию. Я вновь выступил, заявив, что категорически не согласен с мнением Мирошника, и обосновал свою позицию. Затем уже никто из членов бюро не брал слова, и первый секретарь ЦК Колбин предложил поддержать мнение комиссии. Таким образом, первый бой мы выдержали благодаря Нурсултану Абишевичу…»
В итоге, после работы комиссии по реабилитации в апреле 1988 года в печати вышло решение комиссии ЦК компартии Казахстана о том, что Шакарим Кудайбердиев невиновен и подлежит реабилитации.
Каюм Мухамедханов, как самый активный подвижник этого дела, получил телеграмму с поздравлениями от первого секретаря Союза писателей Казахстана Ади Шарипова: «Поздравляю! Шакарим реабилитирован директивными органами. С уважением, А. Шарипов. 7 апреля 1988 года».
Сразу же в конце 1988 года издательствами «Жалын» и «Жазушы» оперативно были изданы две книги Шакарима. Его сын Ахат, к сожалению, так и не дожил до этого дня.
В Жидебае на месте захоронения Абая и Шакарима был возведен мемориальный комплекс «Абай — Шакарим». Продолжилось издание сочинений Шакарима, а также исследовательских работ и книг о нем. В частности, в 2000 году в Алматы, в издательстве «Арыс», вышел в свет сборник стихов Шакарима «Иманым». В 2003 году в издательстве «Атамура» был напечатан сборник «Зеркало казахов». В 2007 году в алматинском издательстве «Раритет» были напечатаны пять томов исследовательской серии «Вопросы шакаримоведения», подготовленной научно-исследовательским центром «Шакаримтану» при Семейском государственном педагогическом институте. В 2008 году в Семее была издана энциклопедия «Шакарим».
ПОСЛЕСЛОВИЕ
В поэме «Жизнь Забытого» Шакарим писал:
В этом обращении к древнему изречению чудится не только желание поэта еще и еще раз вернуться к ощущению непоправимого одиночества, определявшего всю его судьбу. Можно углядеть иносказание: сирота — это казахский народ, оставшийся без могучей поддержки древней истории, лишенный корней, теряющий единство, терзаемый врагами, мучимый безвестностью.
Потому что не один Шакарим одинок. Мы все ходим по этой земле, и всех нас может посетить одиночество, если мы вдруг вознамеримся, как он, творить для вечности.
Эту формулу можно считать посланием поэта последующим поколениям, напоминанием о нашей общей судьбе.
Жизнь скоротечна, но еще и опасна, полна неприятных вторжений, мешающих нашему счастью. И потому человек должен быть готов на самостоятельные шаги чуть не с рождения. Он обязан сам «перерезать пуповину» и решать свою судьбу, не перекладывая заботу о себе на посторонних.
Уроки Шакарима — не только в этой метафоре, не в одном иносказании. Множество его сочинений настолько плотно заселены мыслями, что в них можно потеряться, как в незнакомом городе.
Некоторым любителям изящной словесности его стихи могут показаться чересчур простыми для восприятия, но суть не в этом. В нем гораздо больше подлинного, нежели у иных сочинителей, авторов многотомных трудов, лауреатов множества премий, носителей ученых званий. Возможно, потому, что он жил в грандиозную эпоху перемен, наблюдал за трансформацией общественного устройства, стал свидетелем двух революций и национальной катастрофы. И при этом не прятал голову от бурь, ветров перемен. Шел в гущу событий, пытаясь повлиять и на сознание нации, и на ход событий. А он, как всегда, был неотвратим.