Абай сразу понял идею и пришел от нее в восторг.
— Превосходная мысль! Я всегда мечтал написать историю происхождения казахов, но для этого надо быть усердным исследователем. Мне легче слагать стихи, нежели водить пером по бумаге, создавая трактаты, — признался Абай. — А вот у тебя есть все задатки. Ты быстро схватываешь суть и обладаешь терпением. Главное даже не собрать все древа казахов, пытаясь выйти на прародителя, — это трудоемко и нереально. Гораздо важнее восстановить историю народа. Когда появилось слово «казах»? Почему у нас три жуза? Кто из предков более других заботился о счастье народа?
И только в конце разговора Абай поинтересовался судебными делами. Шакарим рассказал о визите в уездную контору, передал в деталях разговор с судопроизводителем. Абай молча прочел предписание, посмотрел на скорбное лицо племянника и рассмеялся:
— Перестань переживать. Нашел из-за чего огорчаться. Подумаешь, еще одна жалоба. Если будешь расстраиваться по поводу каждой кляузы, не быть тебе волостным правителем.
Он небрежно бросил вызов в суд на стол, не предполагая, что эта бумага знаменует собой начало череды тяжб и ближайшие десять лет жизни будут омрачены непрерывными судебными разбирательствами.
Таким образом, первая поездка в Семипалатинск стала событием огромной важности. Обстоятельства исторического кризиса в патриархально-родовой среде и сущность отношений между людьми в их борьбе за административные должности, многочисленный скот и выгодные пастбища Шакариму пока были неведомы. Потому что были рядом дед Кунанбай, дядя Абай и мудрая мать. И поставлены вполне осознанные цели: знать языки, освоить музыкальные инструменты, писать историю народа.
Сам Абай искренне верил, что через русские книги обретет то сокровище, которое искал всю жизнь. В Слове двадцать пятом «Книги слов» он писал:
«Нужно учиться русской грамоте. Духовные богатства, знания, искусство и другие несметные тайны хранит в себе русский язык. Чтобы избежать пороков русских, перенять их достижения, надо изучить их язык, постичь их науку. Потому что русские, узнав иные языки, приобщаясь к мировой культуре, стали такими, какие они есть. Русский язык откроет нам глаза на мир. Изучив язык и культуру других народов, человек становится равным среди них, не унижается никчемными просьбами. Просвещение полезно и для религии.
Русская наука, культура — ключ к мировым сокровищницам. Владеющему этим ключом все другое достанется без особых усилий.
Казахи, обучающие детей в русских школах, пытаются использовать их грамотность как знак превосходства в распрях с сородичами. Избегай этих намерений. Стремись научить детей честным и разумным трудом добывать свой хлеб, пусть другие последуют доброму примеру, тогда мы не будем терпеть произвол вельможничающих русских, коль у них нет единого для всех закона. Нужно учиться, чтобы узнать то, что знают другие народы, чтобы стать равными среди них, чтобы стать защитой и опорой для своего народа. Пока из той молодежи, что получила русское образование, не вышло выдающихся личностей. Потому что родители и родственники портят их, сбивают с праведного пути. И тем не менее они намного лучше тех, кто не получил никакого образования. Жаль только, что всей их образованности хватает лишь на то, чтобы растолковывать чужие слова. Состоятельные люди редко отдают своих детей в учение, они скорее отдадут детей бедняков на поругание и унижение русским учителям. Чему они могут научиться, эти несчастные?..
Мой совет: можешь не женить сына, не оставлять ему богатых сокровищ, но обязательно дай ему русское образование, если даже придется расстаться со всем нажитым добром. Этот путь стоит любых жертв.
Бога почитай, людей стыдись! Если хочешь, чтобы сын твой стал человеком, отдай его в учение! Не жалей добра!»
Начиная с двадцати пяти лет Абай непрерывно читал книги, написанные на русском языке, сначала с трудом, затем все увереннее и быстрее. Книги закупал в городе связками, читал их и днем и ночью. Дойдя до последней страницы, обнаруживал порой, что выбрал на сей раз не самую познавательную книгу. Но чаще прочитанное потрясало до глубины души новизной темы, оригинальными мыслями, красотой своеобразного языка, который все яснее открывался ему. И настал день, когда он впервые прочел книгу так, словно она была написана на родном языке. Этой книгой была повесть Пушкина «Дубровский». Именно ее Абай торжественно вручил Шакариму.
— На днях учитель Нурпеис отправится к вам в Карашокы, я обо всем с ним договорился, — сказал Абай. — Он будет обучать тебя русскому языку, чтению и письму. Да, придется трудно. Но посмотри на меня. В русском языке я был учеником без учителя. Долгие годы книги не могли говорить со мной понятным языком. Но вот наконец я прочел эту книгу свободно. Дарю ее с пожеланием, чтобы и ты одолел русский язык, добился благосклонности мудрых книг и перед тобой распахнулись двери в мир знаний. Как знать, может быть, ты станешь тем знатоком, который переведет «Дубровского» на казахский язык.
Абай в то время, вероятно, как никто другой в казахском обществе, понимал роль образования, искренне полагая, что только знания могут открыть народу путь к благополучию.
Его пока не смущало, что в результате всеобщего образования просвещенными станут и злодеи, и носители добродетельных качеств, а значит, социальная справедливость, которая была нереальной в традиционно неграмотной среде, останется проблематичной и в просвещенном обществе. Сейчас он считал главным приобщить казахский народ к передовой культуре.
Начать надо со своего окружения. Естественно, это подрастающие дети Абая, которые впитывали от отца информацию о других странах, народах, языках и обычаях. Само собой, это и Шакарим, которого он неустанно вовлекал в круг своих интеллектуальных запросов. И понятен выбор в качестве подарка ученику книги, единственной, как он любил говорить, пищи души.
Под сенью благодатного внимания Абая Шакарим всегда чувствовал себя так, словно находился в тени священного дерева, одаривающего знаниями. Ему нравилось учиться, узнавать новое и постигать мудрость, которую можно найти в книгах. Прошло то детское нежелание подвергать себя нагрузкам, с которым столкнулись родители, отдав ребенка на обучение мулле. Ум его, ясный, как у большинства кочевников, и чистый, словно белый лист бумаги, быстро усваивал новую информацию, которая прежде была недоступной, ибо содержалась в непонятных книгах.
Шакарим со всей серьезностью подошел к урокам Нурпеиса. Быстро усвоил алфавит и стал читать простые русские тексты. Учитель радовался его успехам. Но когда раскрыли «Дубровского», дело замедлилось. Сложные тексты давались с трудом — не хватало словарного запаса. Нурпеис посоветовал купить в городе русско-казахский словарь, с помощью которого можно запомнить много новых русских слов.
Шакарим еще осенью получил из Семипалатинска известие от хозяина музыкальной лавки, что заказ на скрипку готов. Теперь появился еще один повод для поездки в город — словарь, столь необходимый для продолжения освоения русского языка. И он засобирался в путь.
Мать Толебике крайне неодобрительно отнеслась к решению сына, не без оснований считая опасной зимнюю дорогу. А главное, летом предстояла женитьба Шакарима, о которой, кажется, сам жених не сильно задумывался.
— Ведешь себя как мальчишка, едешь из-за пустяка, — говорила недовольным голосом мать. — Пора остепениться, держать хозяйство в руках. Весной ты должен возглавить кочевье, показать себя хозяином.
Она неспроста заговорила о хозяйских функциях. По традиции, длящейся с незапамятных времен, у казахов все сыновья, повзрослев и женившись, ставили свои дома отдельно от родительской юрты, которую величали Большим домом. Если позволяли материальные возможности, вообще кочевали отдельными аулами. Но младший сын всегда оставался с родителями, к нему переходили от отца обязанности главы семьи, переходил в его ведение и Большой дом.