Время лишь подогревает интерес к легендам. В наши дни отголоски сокровенных знаний предков рождают еще более смелые предположения. Например, в Чингистау, возможно, находится могила Чингисхана. Это призрачная версия, подтвердить которую может только какое-то невероятное открытие. Официальная историография считает, что сам Чингисхан, умерший в августе 1227 года в окрестностях Цинн-шуя в горах Восточного Ганьсу, выбрал местом погребения склоны одной из высот, составляющих массив Бурхан-халдуна в восточной Монголии. Но могила его до сих пор не найдена, а потому казахский топоним «Чингистау» чудится заманчивой подсказкой для будущих исследователей старины.
На эти символические образы и мотивы, олицетворяющие «коллективное бессознательное», ориентирован и Шакарим, который в трагическом романе «Адиль и Мария» предается лирико-философским раздумьям:
«О, древний Чингистау! Чего ты только не насмотрелся с тех пор, как поселился здесь человек. Ты пропустил через себя и Чингисхана, и Тамерлана, и многих других завоевателей. Ты видел взлеты и падения, восхождение и исчезновение многих и многих людей, у которых загорались и гасли сердца, бушевала в груди радость, сменявшаяся печалью. Видел многих молодых, которые стремились к цели и достигали ее. Видел, как покидала несчастных надежда, сиявшая прежде, как солнце. Какие только народы не жили здесь, отлавливая дичь, выращивая скот. Ты видел, как текла кровь рекою. Но и прекрасным, как солнце и луна, девушкам, и цветущей молодежи, и батырам без страха и упрека с львиными сердцами, и проходимцам, обманувшим мир, и сладкоречивым ораторам, биям, — всем дал лишь по пяди земли, размером с очаг, отрытым в земле, всех схоронил на своей груди. И стоишь, равнодушно возвышаясь, словно ничего не видел, не слышал! Но и этого мало, ты раскинул во всю ширь от востока, где стремительно появляется солнце, до запада, куда долго катится день, свои объятия, словно кереге юрты. И разве я не слышу, как ты безмолвно взываешь: «Идите, идите ко мне! Узнайте в моих объятиях радость и невзгоды, придите, растрачивающие недолгую жизнь в суетной борьбе». И что мне делать, когда я слышу эти твои немые призывы?»
Смутная печаль, которая таится в переживаниях Шакарима, рождена не одной лишь скорбью о суете сует сынов человеческих. Чингистау был грозным символом в памяти кочевых людей, помнивших голодные годы, познавших лютую силу зимнего бурана, который заносил снегом все окрест, надолго покрывая горы вьюжным и стылым одеянием.
Нам, смиренным потомкам кочевников, такое прошлое могло бы показаться нестерпимым, если бы Чингистау как вместилище древних легенд не пребывал бы во здравии и сегодня. Ощутить его присутствие достаточно легко, ведь все мы вышли из заговоренного круга Степи, в природном и духовном средостении которого выросли наши предшественники — гениальные Абай, Шакарим, Мухтар Ауэзов. И притягательная сила Чингистау, его великая тайна, которую стремился познать Шакарим, состоит в том, что эта легендарная топология кочевья дарит надежду.
Она существует потаенно и неопровержимо, потому что мы пребываем в этом мире на тех же основаниях, на которых появились на свет и жили в свое время предки нашего героя — Кенгирбай, Ыргызбай, Кунанбай. Их роль в родословии Шакарима и его дяди Абая столь же объективна, как объективна роль выходца из шотландского поместья Георга Лермонта и его потомков в генеалогии М. Ю. Лермонтова.
Свет и тени великих предков
Наиболее полно о своих предках Шакарим поведал в знаменитой книге «Шежире…» — «Родословной тюрков, киргизов, казахов и ханских династий».
Историю рода Тобыкты, что входит в племя Аргын, Шакарим особенно подробно повел со времен Великого бедствия. (В дальнейшем, во избежание путаницы, под племенем понимается крупный род, по сути, объединение родов. В свою очередь, роды у казахов делятся на подроды.)
Начиная со второй половины XVII века Казахское ханство беспрерывно подвергалось нападениям со стороны джунгар (казахи называли их калмаками). Давать отпор агрессивным соседям с каждым годом становилось все труднее. Джунгары стремились в казахскую степь, пытаясь избавиться в первую очередь от губительного давления маньчжурских императоров. К началу XVIII века джунгары распространили свое влияние на Алтай, Восточный Туркестан, среднее и верхнее течение Иртыша, среднее течение Тобола и Ишима. В 1722 году Джунгария заключила мир с Китаем, освободившись на время от давления Цинской империи.
Ранней весной 1723 года войско джунгар вторглось в казахскую степь. Нашествие шло широким фронтом с востока. В течение короткого промежутка времени завоеватели смели разрозненные казахские ополчения, захватили все Семиречье, взяли Ташкент, Сайрам, Туркестан и другие города. Джунгары убивали мирных жителей, угоняли скот, рассеивали казахские аулы далеко по степи. Оставленных без традиционных структур хозяйствования людей зимой настиг голод.
«Когда казахи и калмаки схватились в 1723 году, военачальник калмаков Цеван Рабдан уничтожил много казахов, обратив остальных в бегство, — писал Шакарим. — Оборванные, голодные люди пешком добрались до озера, усыпав побережье своими телами. И тогда один аксакал сказал: «Дети мои, как не забывает человек выпавшие на его долю мгновения счастья, так и мы должны запомнить великое горе, постигшее нас. Наши мучения следует назвать: «Ак табан шубырынды» (брели, пока не побелели подошвы)».
Именно этот год остался в памяти казахов как «Год великого бедствия».
Летопись этого бедствия, запечатленная в устном народном творчестве, передавалась из поколения в поколение, по сути, без искажения смысла. Зафиксированные Шакаримом сведения совпадают с записями устных преданий из других источников.
«В 1723 году, в год Великого бедствия, когда Средний жуз дошел до Есиля, Нуры, Сарысу, наш род Тобыкты ушел в сторону Оренбурга в леса под Орском, — продолжал Шакарим. — Прослышав о том, что Младший жуз, продвинувшийся еще дальше, принимает русское подданство, напуганные тобыктинцы вновь откочевали, теперь уже к берегам рек Иргиз и Тургай. Родившиеся на той земле прадеды наши в четвертом колене — Ыргызбай и Тургай — были названы по наименованиям рек. Оттуда тобыктинцы под предводительством батыра Мамая дошли до нынешних мест — до Кокен Орды и гор Догалан…
Когда они прибыли сюда, в предгорьях Чингистау уже кочевали пришедшие раньше матайцы племени Найман, прогнавшие калмаков. Уаки были на берегу Иртыша. Матайцы, полагая, что тобыктинцы истощены дальними перекочевками, стали нападать и отбирать скот. Но тобыктинцы, решив вернуть исконные земли аргынов — Чингистау, обрушились на матайцев, прогнали их и утвердились в Чингистау. Пока они были заняты борьбой с матайцами, уаки захватили пастбища на Кокене. Но бий Кенгирбай, собрав людей, прогнал уаков и стал своими аулами в местечке Тасуйген (Каменная насыпь). Уаки, не сумев вытеснить тобыктинцев с Кокена, призвали на помощь соседей — русских казаков и собрались напасть на аул Кенгирбая. Тогда Кенгирбай сообщил им, что послал гонца к именитым людям аргынов: «Пусть аргыны и уаки придут к согласию, покончив с раздором». Тем самым он предотвратил нападение. А ночью, составив из камней в разных местах фигуры в виде людей, он откочевал. Наутро уаки, увидев на холме толпу людей, решили, что тобыктинцы обманули их и успели собрать войско. Послали разведчика, который вернулся, сообщив, что это всего лишь камни. В конце концов тобыктинцы остались хозяевами Чингистау».
Вот так, где хитростью, где силой, предки Шакарима осели окончательно в Чингистау. Наверное, казахи племени Найман, внесшие существенный вклад в изгнание джунгар, в том числе и из Чингистау, имели основания претендовать на эти земли. Но в те годы у них было достаточно родовых земель восточнее Чингистау до Тарбагатая и Зайсана.
Заслуга в возвращении Чингистау роду Тобыкты, как видим, принадлежала бию Кенгирбаю (1735–1825). Бий у казахов — судья, наделенный определенными властными полномочиями. И главой рода обычно избирался наиболее авторитетный деятель, чаще всего бий. В этом случае глава рода мог объединять законодательные, судебные и исполнительные функции, что было вполне приемлемо при существовавшем в степи общественном устройстве. Поэтому Кенгирбай, прославившийся как глава рода Тобыкты, остался в родо-семейной памяти потомков под уважительно-обретенным именем Би-ата.