– А, по-твоему, нет? – её рассеянная улыбка меня удивила. – Лилз, ты же не серьёзно? Я был уверен, что ты, впечатлительная моя, в своей голове нас уже поженила.
– Вовсе нет. Мы не встречаемся, Скорпиус.
– А что мы делаем?
Девчонка театрально задумалась и снова улыбнулась. Что это её так тянуло на веселье? На это тупое показушное веселье, которое не могло скрыть покрасневшие от слез глаза.
– Эм. Трахаемся?
Трахаемся. Да, Лили. Как точно подобрано слово.
Одним движением спихнув девчонку с себя, я устроился между её ног, нависая над хрупким телом. Я даже не успел почувствовать злость из-за сказанного ею, потому что меня захлестнуло непонимание.
Да-да, бесспорно, мы не должны обижаться или злиться на людей за то, что они вдруг повели себя не так, как мы бы того хотели. Никто никому ничего не должен – прописная истина, которую я вырезал у себя на подкорке не один год.
Эта истина сейчас вообще не работала.
Все казалось неправильным. Она просто не могла так рассуждать. Ей чертовых шестнадцать лет, Лили просто обязана была вести себя по-другому. Думать по-другому. Говорить другие, правильные слова. Она же влюблена в меня столько лет, она же текла из-за меня, как мартовская кошка. Откуда взялось это «мы не вместе»?
Откуда, мать вашу?
– Лилз, ты же прикалываешься, да? – судорожно дотронувшись до её губ, я снова отстранился. Я был уверен, что глаза у меня были до крайности ошалевшими. – У нас ведь всё хорошо, правда?
– У нас всё хорошо, – её узкая ладонь провела по моей щеке и притянула мою голову для нового поцелуя.
Сладкого. Медленного. Влажного.
И мне не хотелось останавливаться, но мысли набатом били в голове, и я снова не позволил ей увлечь меня своим ртом, напоследок дотронувшись кончиком языка до её нижней губы.
– Тогда почему ты так говоришь?
Поттер закатила глаза, словно я сказал глупость. Я так не считал.
– Слушай, не усложняй, ладно? – она нервно зашевелилась подо мной, опустив руки к пряжке моего ремня, и уже отточенными движениями расстегнула его. Я позволил. – Вот уж не думала, что ты начнешь ныть, как девчонка.
– Я не ною.
– Ноешь.
Рыкнув сквозь зубы, я прижался губами к её шее и заскользил языком к ключицам. Она была такой вкусной, что один из моих внутренних голосов (лучший друг моего члена) просто орал о том, что я должен спуститься ниже, чтобы попробовать, в каких местах еще я мог почувствовать её неповторимый вкус.
Словно не знал до этого.
Но другой голос, который теснее общался с моим разумом, твердил, что разговор еще не окончен.
– Это не обсуждается, ясно? Ты моя.
– Надолго ли?
Я снова поперхнулся.
– Что, прости?
Лили сомневалась в моих чувствах – это можно было понять. Но мы ведь взрослые люди, мы могли об этом поговорить.
Её проворные руки расстегнули пуговицу и молнию на моих брюках и чуть приспустили их с моей задницы. Раздвинув ноги еще чуть шире, она словно давала мне руководство к действиям. Мои глаза невольно опустились к задранной на живот форменной юбке, что открывала треугольник маленьких трусиков, которые достаточно было просто отодвинуть в сторону, чтобы оказаться внутри желанного тела.
Я медлил. Девчонка смотрела с непониманием.
– Ты собираешься что-то делать?
Мой член словно был создан для её маленьких пальцев, которыми она осторожно его ласкала. Мне нравилось. Мне снова хотелось сорваться и трахнуть её так, как она этого хотела.
Но…
– Я не собираюсь ничего делать, пока ты не объяснишь. Если дело в том, что ты мне не доверяешь, или думаешь, что мои чувства к тебе временные или не настоящие, то это не так. Я хочу, чтобы ты это знала.
Снисходительная улыбка Лили добивала, потому что её непосредственность в момент, когда в моём горле стоял тугой ком, просто выводила из себя.
– Конечно, я знаю. Каким бы ты ни был засранцем, я тебе всегда нравилась. В детстве ты никогда не запрещал с вами играть, не воротил от меня нос, защищал от мальчишек в школе, привозил подарки из путешествий. Да, иногда подтрунивал, но безобидно, – она прикрыла глаза, позволяя мне изучать своё лицо. – И пусть посмеивался над моими чувствами, я знала – тебе было это приятно. Тебе было не всё равно. И я видела, как ты меня ревновал, особенно когда я стала тебе интересна, как девушка, хоть ты и пытался это скрыть за своим мудачеством. Я не тупая.
– Тогда в чём дело? – мой голос безбожно охрип.
Было сложно сосредоточиться на разговоре, когда её рука была на моем члене, конечно, но я пытался из последних сил.
– Через два месяца ты выпустишься из школы и мы не будем видеться каждый день. Потусуемся летом, потом я уеду в Хогвартс и приеду только на Рождество. Ну, давай посмотрим правде в глаза? Мне это не нужно, тебе – тем более. Я не собираюсь тебя обременять, – её спокойный голос поражал. Мне хотелось выть от того, насколько она была не права, а девчонка улыбалась так, словно объясняла алфавит несмышлёнышу. – И потом, если заглянуть совсем уж в далёкое будущее. Приведешь ты меня к своему папе в качестве девушки, думаешь, он обрадуется, узнав, что ты решил закрутить роман с дочерью его школьного врага? Понятное дело, что много воды утекло с того времени, но я всегда была нежеланным гостем в Малфой-Мэноре. Как и Альбус. Скорпиус, пойми, не у всех историй есть счастливый конец.
Это был финиш.
Она сама направила мой член в своё лоно, влажное от естественной смазки. И я, казалось, отключился. На пять минут, десять – я не считал.
Я вдалбливался в Лили бездумно, быстро и так остервенело, вдыхая запах гладких волос, словно пытаясь наказать за то, что в груди было крошево из реберных костей и сраное месиво из-за прокрученного в чёртовой мясорубке сердца, или что там у меня так ныло внутри.
Я трахал её безостановочно, почти не сбиваясь с ритма, пытаясь выдолбить из неё каждое слово, которое назойливо крутилось в башке, ненавидя то, как равнодушно она говорила каждое из них.
Её стоны не вызывали прежнего наслаждения, её руки вызывали неприятный озноб.
И в какой-то момент, наплевав на то, что так и не кончил, на то, что не довёл до точки кипения её, я просто подорвался с кровати, засовывая всё ещё стоящий колом член в брюки, и отвернулся.
– Проваливай отсюда, Лилз. Прямо сейчас. Просто съебись.
Девчонка съежилась на кровати, я заметил краем глаза, и приподнялась на локтях.
– Эй, ты чего?
Тихо, словно боялась разбесить ещё больше. Больше было уже некуда.
– Я сказал: пошла вон!
Она не всхлипнула и даже не сказала ни слова. Подобрала рубашку, поправила юбку. Её плечи поникли, но устраивать разборки она не собиралась. Словно ей было плевать. Плевать, блять, плевать!
Сука!
– Зачем ты так? – о, милая, откуда это разочарование в голосе?
Я ведь всего лишь тут дохну от чувств к тебе, а ты их топчешь своими ногами.
Тада-а-а-ам!
– А потому что, малыш, некоторые истории заканчиваются немного раньше, чем нам хотелось бы. Как с интересными книжками, знаешь? Читаешь такой, читаешь, а тут – бац – эпилог. Как неловко. Да и тебе, судя по всему, всё равно, когда всё это закончится. Ты уже подготовилась. Так давай уж сразу, на корню, а то еще прикипим друг к другу. А нахуй это надо, а?
Когда за ней захлопнулась дверь, окно в моей комнате треснуло.