Когда он отрешенно отстранился, Линарес не произнесла ни слова, она лежала неподвижно, пытаясь слиться с полом, на котором он только что так бесстыдно брал ее тело.
Спокойно переступив через Лухан, Блас двинулся к душевым, чтобы смыть с себя все ее запахи и прикосновения, как будто они были ему ненавистны.
— Приведи себя в порядок, Линарес, выглядишь как дешевая шлюха! И немедленно отправляйся в комнату, — глядя на то, как девушка дрожит всем телом и заливается горькими слезами, лежа на кафельном полу, он состряпал надменную ухмылку и произнес:
— На сегодня я с тобой закончил. Пересилив рваное дыхание, он включил душ, с мыслью о том, что к тому времени, как смоет с себя последние следы собственных деяний, Лухан уже здесь не будет.
Заглушив слезы, девушка поднялась на полусогнутых ногах и подошла к зеркалу. Убрав нависшее на лицо спутанные пряди светлых волос, Линарес приказала себе успокоиться и молча натянула платье на все еще влажное тело. Из душевой разливался мелодичный голос Бласа, который напевал себе под нос какую-то ободряющую песенку пока мылся в душе. Лухан еще раз наградила себя испытывающим взглядом в запотевшем отражении, и начертив пальцем букву «V», молча отправилась в добровольное заточение.
Я металась по комнате, точно лев в клетке. Мне не давало покоя то, как Лухан посмотрела мне вслед, прежде чем, я вышла из душевой. Что-то такое было в ее взгляде, что меня пробрало насквозь. Я всем телом ощутила ее душевный надлом, но она всегда была молчалива, поэтому было сложно понять, что же на самом деле происходит в ее жизни.
Звук ключа в замочной скважине заставил меня насторожиться. Я обхватила себя двумя руками, ожидая появления по ту сторону двери.
— Лухан, слава богу! С тобой все в порядке?
— Да, — ответила она и молча побрела к своей кровати.
— Я же вижу, что что-то не так!
— Что ты хочешь от меня услышать? — неожиданно Лухан выдала свои настоящие эмоции и встала на дыбы. Девушки тот час же отвлеклись от своих насущных дел и уставились на нас, разинув любопытные рты.
— Я просто интересуешь как ты?
— Как я? Отлично, — Линарес пожала плечами, — просто замечательно. — Пилар, а как ты?
Девушки молча опустила глаза в пол, и затеребила края своей джинсовой юбки. На ее теле по-прежнему красовались синяки, а губа едва ли заживала после побоев.
— Фели, а ты??? Все хорошо??? О, да, Мариса все просто прекрасно, — Лухан всплеснула руками. — Мы живем в самом прекрасном месте на свете! Да тебе любая здесь скажет! Утром уборка, днем порка, вечером изнасилование. Но кого волнует, все же просто замечательно! Лухан сглотнула накрапывающие слезы и молча уставилась в бетонную стену.
— Он сделал тебе больно? — я не удержалась от своего вопроса и подошла ближе, стараясь поддержать ее, сжимая плечо, но Лухан резко отмахнулась, не желая чтобы ее жалели.
— Что в твоем понятии больно? Ты хочешь знать изнасиловал ли он меня? Хочешь знать как часто это со мной происходит? Я тебе отвечу… каждую чёртову пятницу, когда мы выходим в зал. Каждый грёбанный день, проведенный в приюте. Лухан перешла на шепот, потому что ее горло сдавило от слез. — Мне не больно! Мне уже не больно. Все хорошо! — эта последняя фраза прозвучала скорее как утешение самой себе.
— Лухан, — я попыталась обнять ее, но она мне так и не позволила.
— Вот только не нужно меня жалеть! Мы все здесь в одинаковом положении. Девушки приняли действительность, опуская глаза от стыда. В комнате повисло тяжелое молчание.
— И даже ты Мариса. Хоть, ты спишь только с ним, шлюхой ты быть не перестала. А теперь, если никто не возражает, я лягу спать, потом что завтра будет новый день и мне нужны силы, чтобы его пережить.
Я зависла в молчание, понимая, что своими расспросами сделал только хуже. А самое страшное было потом. Ко мне пришло осознание того, что я единственная кто понимал, что выбраться из этого страшного места не было никаких шансов. Некоторые вещи никогда не остаются позади. Все что мы натерпелись в стенах «Burlesque», было более чем достаточно для одной жизни, и поэтому меня снова охватила мысль о побеге, даже ценой собственной жизни…
Эти выходные отличались от всех остальных, проведенных в «Burlesque». Не знаю, было это связано с Лухан, или же девушки просто были измотаны и истощены длительным заключением, но в эту пятницу никто не улыбался и не вел себя наигранно непринужденно. Я стояла у барной стойки, с пониманием, что это начало большого конца. Впервые за все то время, что я здесь провела, мысль о собственной смерти меня не пугала и не тяготила, а даже наоборот, казалось заманчиво приятной. Я снова могла бы стать свободной, точно птица в небе…
— Диего, — голос Бласа заставил вернуться из некого забвения, — плесни мне чего-нибудь в бокал. — Что? — ледяной взгляд охранника прожег меня изнутри. — Чего уставилась?
Я хорошо рассмотрела его лицо, прежде чем смогла произнести:
— Когда-нибудь ты поплатишься за все что сделал…вы все поплатитесь, — осушив бокал Бласа до самого дна, я направилась ко входу.
Пабло… Я увидела его… Его невозможно было не заметить среди всех. Все-таки у меня самый красивый клиент из всех возможных здесь…
Он стоял в нерешительности, как будто сомневался в своем же решении прийти в это место.
Алкоголь приятно обжег внутренности, и пока я шла навстречу к Бустаманте, он следил за каждым моим шагом. Я позволила себе расслабленно улыбнуться, понимая, что Пабло никогда меня не сломает. Каждая женщина ищет своё отражение в глазах мужчины, во взгляде его небесно-голубых глаз я уже четко могла разглядеть собственные очертания. Да, я уже поселилась в его голове. Возможно, если я буду смотреть ему в глаза достаточно долго и пристально, может, получу желаемые ответы?
— Привет, — я обвила его шею двумя руками и поцеловала в шею. Аромат его древесного парфюма окутал меня точно самые крепкие объятия. Пабло не позволили себе излишнего проявления слабости и легонько отпихнул меня от себя.
— Надо бы поговорить…
Понимая, что за этими его словами последует неприятная новость, я напряглась всем телом.
— Что-то случилось?
Пабло выпустил весь воздух из легких и словил мой ищущий правды взгляд.
— Здесь слишком шумно, идем в комнату… Я проследовала до лестницы, ведущей на второй этаж и стала неторопливо взбираться по ступеням.
Оказавшись лицом к лицу в красной спальне, я спиной облокотилась на дверь, мучительно выжидая, когда же Пабло наконец-то начнет говорить. Он сел на край двуспальной кровати и опустил голову в пол.
— Так больше не может продолжаться… Я принял решение…
Сглотнув от напряжения, я про себя молилась о том, чтобы он не выкинул бы очередную глупость. Только не сейчас, когда я уже практически вторглась в его сердце…
======
— Пабло… — в третий раз позвала Камила своего пациента по имени, и от того, что он не отвлекался на первые два, девушка осторожно дотронулась до его плеча, чтобы растормошить.