— Мы все знали, что этот день придет, — говорил один из них, обращаясь к собравшимся. В его светлых волосах застряли остатки разноцветного конфетти, отчего создавалось впечатление, будто голову посыпали цветным драже. — Этот человек, что стоит сейчас рядом со мной, был не просто моим начальником. Долгие годы он был для меня наставником. Его мудрость, его опыт и знания помогали всем нам, направляли нас. И сегодня я испытываю горечь от того, что столь ценный руководитель покидает нас, — он театрально смахнул импровизированную слезу, чем вызвал веселую усмешку на лице стоящего рядом виновника торжества. — Но в тоже время я безгранично рад за тебя, друг мой. Уверен, впереди тебя ждет еще более интересная и счастливая жизнь. Теперь у тебя будет время наверстать упущенное и заняться тем, на что прежде не хватало времени. И хотя я не могу представить тебя сидящего в кресле у камина с газетой в руках, я надеюсь, твое желание исполнится. Ты отдавал себя работе без остатка. Теперь пришло время подумать о себе, а нам — поблагодарить тебя за твой труд, — он торжественно поднял бокал, призывая окружающих сделать тоже самое, и положил руку на плечо своего друга и начальника, теперь уже бывшего. — Элфинстоун, поздравляю тебя с этим днем, днем твоей свободы. И желаю, чтобы твоя жизнь за пределами Министерства магии была столь же полной и интересной, какой была она здесь.
Со всех сторон раздались бурные овации, поздравления, веселые возгласы. Кто-то даже запустил миниатюрный салют.
— Я рад, что оставляю свой отдел в надежных руках, — улыбаясь, Урхарт пожал руку своему заместителю, которому теперь предстояло занять его место руководителя Сектора борьбы с неправомерным использованием магии.
Они были знакомы с Джеромом Кларксоном уже почти двадцать лет, и, по мнению Урхарта, его друг и коллега был лучшим кандидатом на эту должность. Элфинстоун давно собирался уйти на покой, но всякий раз откладывал этот шаг, пока не утрясется ситуация с последствиями первой магической войны, развязанной Волдемортом. Теперь темный волшебник был повержен, его приспешники пойманы и отправлены в Азкабан, и ничто не мешало Элфинстоуну, наконец, посвятить время иным занятиям, нежели работа. Тем более, у него имелись далеко идущие планы, и он был намерен осуществить их в ближайшее время. И вот, всё хорошенько обдумав, он, в конце концов, принял решение уйти на пенсию.
— Займешься своей любимой ботаникой? — весело спросил Джером.
Официальная часть с поздравлениями закончилась, и все переключили внимание на стол с угощениями. Элфинстоун с улыбкой наблюдал за своими, теперь уже бывшими, коллегами, невольно вспоминая все те годы, что он провел с ними плечом к плечу. Было многое, и хорошее, и плохое. Но он ни о чем не жалел, и сейчас, оставляя это место и этих людей, он чувствовал легкую грусть.
— Для начала нужно обзавестись домом, где был бы достаточных размеров сад, — усмехнулся Урхарт.
Небольшая квартирка в центре Лондона не подходила под его увлечение редкими магическими растениями. Поэтому Урхарт планировал купить дом где-нибудь за пределами Лондона, желательно в тихой местности.
— Думаешь, на этот раз она согласится?
За долгие годы дружбы Джером научился безошибочно определять, о чем думает его друг. Во всяком случае, когда его мысли касались одной конкретной женщины. Будучи знакомым как с Урхартом, так и с МакГонагалл, Джером решительно не понимал, почему Минерва отказывается выходить за него замуж. Элфинстоун уже дважды просил ее руки, но всякий раз получал мягкий, но тем не менее настойчивый отказ. И ведь видно же, что они прекрасно ладят, и Минерве приятно его общество, но профессор Хогвартса упрямо стояла на своем, не давая Урхарту шанса выйти за рамки их многолетней дружбы.
— Надеюсь, — вздохнул его бывший начальник.
— Не забудь кольцо.
Элфинстоун похлопал себя по нагрудному карману.
— Оно всегда со мной, — усмехнулся он, но по блеску его теплых карих глаз было видно, что он всё же волнуется.
— Уверен, рано или поздно она сдастся, — Джером ободряюще похлопал друга по плечу, — и ты, наконец, получишь в свою коллекцию самый желанный цветок.
— Надеюсь, это произойдет рано, а не поздно, — вздохнул Урхарт.
Страшно сказать, сколько лет они с Минервой были знакомы. Впервые он увидел ее семнадцатилетней девушкой, только что окончившей Хогвартс, такой юной, но уже серьезной и немного печальной. Эта затаенная грусть всегда скрывалась в глубине ее синих глаз, сколько он ее помнил, но за столько лет Элфинстоун так и не сумел разгадать эту тайну. Он многое знал о ее прошлом, но было там нечто, о чем Минерва никогда ему не рассказывала, и он чувствовал — ее это тяготит, даже по прошествии стольких лет. Поэтому он не торопил ее, терпеливо ожидая, когда она будет готова ответить «да» на его предложение.
Они договорились увидеться в Хогсмиде через два дня. Отличный повод сделать ей предложение. Вот только согласится ли она на этот раз?
***
Снейп вошел в класс с десятиминутным опозданием — пришлось приводить в порядок класс зельеварения после взрыва, устроенного на последнем уроке третьекурсником-пуффендуйцем. Прежде Северус и не подозревал, что рябиновый отвар способен взрываться с такой силой. Впрочем, он вообще не предполагал, что столь безобидное зелье может взорваться. В результате нерадивого студента пришлось отправить в Больничное крыло с ожогом руки, а последние полчаса потратить на восстановление развороченных парт (котлу невозможно было вернуть прежний облик даже при помощи магии, поэтому его просто пришлось выбросить). В результате, он потерял счет времени, а когда сообразил, который час, оказалось, что он непростительно опаздывает.
Зная пунктуальность МакГонагалл (они занимались танцами уже несколько дней и Минерва никогда не опаздывала к их началу), он был уверен, что заработает как минимум недовольное замечание в своей адрес, но к его удивлению этого не произошло. Войдя в класс, он заметил МакГонагалл в дальнем углу комнаты. Она стояла к нему спиной и настраивала граммофон.
— Простите за опоздание, — с порога произнес Снейп. — Возникли непредвиденные обстоятельства.
— Ничего страшного, — отозвалась Минерва, и Северус невольно нахмурился.
Обычно деловитый, со строгими интонациями голос сейчас прозвучал необычно тихо и как-то устало. Он невольно всмотрелся в стоявшую у показавшегося вдруг таким огромным граммофона фигуру. Сперва он не мог сказать, что именно его насторожило в ней, но затем вдруг понял. Он привык видеть Минерву МакГонагалл со всегда высоко поднятой головой, ее величественная осанка вселяла уверенность и вызывала невольный трепет перед этой гордой шотландкой. Но сейчас этого не было. Словно кто-то вытащил стержень, заставлявший спину держаться прямо.
— Все в порядке?
Она медленно обернулась, поднимая на него взгляд своих синих глаз, в которых отчетливо сквозила печаль.
— Что, простите?
— Вы кажетесь чем-то расстроенной. Если хотите, мы можем перенести занятие.
Он никогда ее такой не видел. Всегда сильная, гордая, сейчас Минерва казалась ему ранимой и беззащитной, отчего остро захотелось подойти и обнять ее, чтобы хоть как-то приободрить. Мгновение они смотрели друг другу в глаза, и Северусу показалось, решись он сейчас сделать это, она бы ему позволила. Но этот миг длился не дольше секунды.
— Не стоит. Вам показалось, — голос прозвучал ровно, почти без интонаций, давая понять, что она не настроена на задушевные беседы.
В одночасье вокруг нее словно выросла стена отчужденности, и момент оказался потерян.
— Давайте лучше приступим к нашему занятию.
Она приблизилась, встав почти вплотную к нему, и Северус осторожно положил левую руку ей на талию, а правой сжал женскую ладонь. Пальцы у нее оказались холодными, как лед, а всегда были такими теплыми. Сегодня совершенно точно что-то случилось. Этот задумчивый отстраненный взгляд, словно мыслями она не здесь, а где-то далеко за пределами класса. Кажется, она была сегодня в Хогсмиде. Северус слышал обрывки разговора за завтраком, она говорила Помоне, что собирается на встречу с кем-то из Лондона. Видимо встреча прошла не так хорошо, как она рассчитывала.