Может, мне рояль купить? Он поинтереснее бильярда. Кому я на нём играть буду? Сам себе? Мне зрители нужны, точнее, слушатели.
Даша лежала на столе, свернувшись клубочком, подложив под голову рюкзак. Она переоделась в свою форму зачем-то, а её костюм небрежно валялся на полу. Это типа протест? В чём пришла, в том и ушла? Трусы тоже на свои переодела?
Заметив меня, Даша села, свесив ноги со стола, и напряглась.
— Чё пришёл? За добавкой? — криво ухмыльнулась она.
— Перестань, пожалуйста! Вот не стыдно тебе?
— Честно? Нет.
Стерва!
Я протянул Даше одеяло, но она даже не пошевелилась. Тогда я положил одеяло рядом с ней и присел на край. Мы немного помолчали, не смотря друг на друга, потом я вспомнил, что держу в руке тюбик с мазью, и сунул его Даше. Снова ноль реакции.
— Давай, я тебе щёчку смажу? — предложил я, не зная, как ещё исправить косяки своих бойцов.
Даша ничего не ответила, но повернулась ко мне лицом, подставив ссадину. Я принял этот жест за согласие, выдавил капельку мази на палец, другой рукой взял девушку за подбородок.
— У кошки боли, у собаки боли, — приговаривал я, осторожно касаясь пальцем Дашиной щеки. — А у Дашуни заживи!
Она не смогла сдержать улыбки, и я тоже.
— Передай своему врачу, что мазь его — полная залупа! — сказала Даша. — Не помогает она. Но ею можно смело пытать! Так что не выбрасывай, вдруг пригодится.
— Кого пытать?
— Да откуда я знаю?
— Вы пытали пленных?
— Не-а. Мы их просто не брали. От них одни проблемы. Ты разве ещё не заметил?
Я ничего не ответил, потому что сказать было нечего. Что тут скажешь? Выкупил я себе огромный геморрой. Я думал, что вообще всё по-другому будет. Хотя бы без трешака.
Даша развязала свой рюкзак и достала пакет с пирожками. Запахло так вкусно, что слюнки потекли.
— Будешь? — протянула она мне первому пирожок.
— Ага.
Мы сидели в подвале, на бильярдном столе, ели холодные пирожки — романтика, ёпта!
— О чём задумалась, коза?
— Да вот думаю, как ты тут без меня справляться будешь? Помогли тебе твои секьюрити, когда я тебе по рогам давала? — Я снова охуел от её наглости! Сама надавала и ржёт сидит. — Дерутся, как восьмиклассницы за школой. Заперли меня, да? Окно видишь? — Даша ткнула надкусанным пирогом в форточку под самым потолком. — А там нет никого. Можно мебель придвинуть, да хоть бы и этот стол, и вылезти спокойно. Двое за дверью, один у пульта на камеры дрочит, тот, которому я шнобель сломала, скорее всего, на больничке. У тебя даже собак нет. Кто бы меня, интересно, догнал?
— У меня сигнашка по всему периметру! — скрипнув зубами, сказал я. Это всё, что я мог возразить.
— Не, ну под музыку бежать, оно даже веселее! — хохотнула девушка.
Девчонка была права, чёрт её задери, но меня удивило не это.
— Почему тогда не убежала? — задал я резонный вопрос.
— Не знаю. Лениво мне… — Она доела пирожок и посмотрела на мою грудь. — Ты извини меня, здоровяк. Не хотела я тебя метелить. Пересралась чутка, на автомате вышло.
— Где ты драться научилась?
— На кружках. На борьбу ходила, потом на бокс. Мне нравилось. Потом инструктор на базе был по рукопашке. Это уже в армии…
Чем больше коза со мной разговаривала, тем сильнее западала в душу. Когда она не быкует, не притворяется, вполне приятная девочка, рассудительная даже.
— Да, жалко, конечно, что я тебя продать решил… — протянул я, внимательно следя за реакцией козы.
Она поджала губы и опустила голову.
— Не жалей. Это лучше, чем в тюрьму. Зато, найдёшь себе нормальную тёлочку. Ты умеешь ухаживать, добрый. Девушкам такие нравятся.
— Но тебе же не понравилось? — не сдержался я.
— Почему? Понравилось. Не зацепило. Я понимаю, что это трудно понять, но твои ухаживания пустые, хоть и красивые. Ты всё время ждал какой-то похвалы, подтверждение своих пиздатых жестов, но меня не пробрало, прости…
Не пробрало её? Пиздец, блять, я чуть в лепёшку не расшибся и пиздов выхватил, а её не пробрало?
— Зато, меня, охуеть, как пробрало! Счастливо оставаться!
Я соскочил со стола и ушёл. Наорал на охранников и отправил одного из них дежурить на улицу, к окну. Хуле они, в натуре, вдвоём дверь пасут. Скучно в одну каску?
До утра вертелся я на кровати, как на вертеле. Всю голову себе выебал, чем пронять козу, и, кажется, придумал!