Альбина хмыкнула и покачала головой, но порывшись в ящичке, куда приходящая кухарка складывала сдачу от мелких покупок, достала оговоренную сумму и протянула мальчишке. Он внимательно рассмотрел монетки, едва не лизнул, проверяя подлинность, и небрежно сунул в карман. Девушка снова покачала головой — ну смешно же, правда. Мальчишка же улыбнулся нахально.
— Человека этого знают многие, но мало кто хочет о нем рассказывать. Но это не беда, я и по-другому смог разузнать. Его не любят. Слава о нем ходит плохая. Он… — мальчишка неприязненно поморщился, — он игрок.
Альбина откинула назад голову, будто хотела осмотреть Кито с ног до головы одним взглядом, будто не поверила услышанному. Мальчишка ухмыльнулся, взял кусок хлеба, положил сверху мясо и откусил. Теперь он жевал неспешно, будто не он глотал пирожки, как утка. А прожевав, важно ответил на этот взгляд:
— Да. Карты, кости, рулетка и просто пари.
Альбина сглотнула, прошлась до окна и обратно. Пари. То есть… его нападки были на спор? То есть, на неё тоже спорили? Уж не с Дианой ли? Отвратительное чувство, гадостное, будто болотная грязь, вползло в душу.
Но это было ещё не все. Кито продолжал:
— Он дважды был женат.
— Что?! — У девушки глаза стали размером едва ли меньше тарелки из-под пирожков.
— Да.
Мальчишка кивнул, облизнулся и стал пристально рассматривать пальцы, в которых уже ничего не осталось. Его размышления о том, не облизать ли и их тоже, читалась на лице так же просто, как неприличная надпись на заборе. Альбина тут же подсунула ему полотенце, хотя мыслями была далеко.
Мальчишка состроил недовольную гримасу, на которую, впрочем, никто в силу задумчивости не обратил внимания, принял полотенце и с видимым сожалением стал стирать следы и запах мяса. Альбине было плохо: дышалось с трудом, а мысли скручивались и свивались в клубок: как это дважды женат? Что за чушь?
А недовольный Кито глянул на девушку и нехотя пояснил:
— С одной развелся, другая померла. Недавно совсем, он только-только траур снял.
Альбина удивленно захлопала глазами. А Кито криво усмехнулся, и усмешка его была совсем взрослой: он в свои четырнадцать повидал всякого и куда больше почти восемнадцатилетней Альбины, и подобное его почему-то совсем не удивляло.
— Он на чахоточной женился. Только она долго не прожила…
У Альбины в мыслях возник образ умирающей девушки, её утопавшее в перинах худенькое тело, почти незаметное под толстым одеялом; приоткрытые тонкие губы на желтом истощенном лице, лихорадочный блеск глаз; полупрозрачные пальцы лежат в руке сидящего рядом мужчины. Альбина осторожно присела на стул: в ногах появилась слабость, а под веками стало горячо от сожаления и сочувствия. Тут мужчина, спину которого она представляла очень хорошо, повернул голову, и лица его рассмотреть не удалось, его как будто не было.
Девушка встряхнула головой: как так-то? А потом блеснула догадка: у неё не получалось представить Ольгерда Фернона, благочестиво сидящего рядом с умирающей. Не тот он человек, совсем не тот.
Но спросила всё же сочувственно, придавленная, как любой нормальный человек, известием о смерти:
— Лекари не смогли помочь?
— Да нет. — Вот парнишка благоговения перед чужой смертью не испытывал, цыкнул зубом и пожал плечами: — Она с лестницы свалилась неудачно. А этот… её муж который… и слезинки не проронил. Его прозвали Черный Фернон, но история быстро затихла, словно по волшебству.
«Ах, Альбина! Он так влиятелен!» — вспомнились слова Дианы. Альбина закусила губу и пристально посмотрела на Кито.
— Это вторая. А первая жена? Тоже с лестницы упала?
— Нет. Развод.
Альбине казалось, что удивиться больше было просто невозможно, но мальчишка оказался мастером пауз и формулировок, от которых захватывало дух, и она снова потрясенно хлопала ресницами.
— Вот, — вытащил он из-за пазухи измятую, слегка пожелтевшую газету. — Со скандалом. Измена.
— Измена? — Альбина протянула руку и осторожно взяла газету, будто боялась испачкаться.
В роли изменника Фернона она вполне могла представить.
— Да. Молодую жену застукали с лучшим другом… этого… мужа её, вот. Был суд. С доказательствами, свидетелями. Она плакала, говорила, что, мол, обман это, что она невиновна. Мне старый Метью рассказывал, он тогда служил в суде метельщиком и говорит, что слышно было даже через окно, как она плакала. Но суд признал вину, разрешил развод, все деньги присудил Фернону.
— Какие деньги? — Альбина пробегала глазами строчки, но никак не могла вникнуть в суть большой заметки с нечеткими маленькими фотографиями.
— Так приданое. — Кито развалился на стуле и лениво осматривал кухонную плиту, будто оценивая есть ли на ней что съестное или нет. — Он же обманутая сторона. Вот и… конпесировали.
— Компенсировали… — задумчиво поправила Альбина, и мальчишка заиграл желваками — хотел покрасоваться, а не получилось. Успокоило только то, что Альбина задумалась и смотрела в пространство перед собой, явно не обратив внимания на такие мелочи, как ошибки.
— Кто такой Метью? И почему родственники не поддержали девушку? — прищурилась она и внимательно глянула на мальчишку.
— Метью — беззубый старик, который живёт на нашей улице. Он услышал, как мне приятель читал это, — и узкий, давно немытый подбородок указал на кусок газеты в руках Альбины. — И сначала расспрашивал почему мы об этом вспомнили, а потом сам стал вспоминать. А родственники… Не помню. У изменницы их то ли не было, то ли слушать не стали.
Альбина отошла к плите, чтобы налить ещё чаю. Фантазия разыгралась не на шутку: теперь перед глазами вставали картины того, как Ольгерд, женившись на ней, подстроит доказательства её измены, по сути ограбит их матушкой, вышвырнет на улицу обеих, и они будут ходить по улицам и попрошайничать. И в этот момент Альбина поняла, что стать предметом спора вовсе не так и плохо, потому то быть жертвой брачного афериста куда как хуже…
— Эй, мадмуазель! — Кито толкнул её в плечо и отнял чайник. — Куда льёшь?
Альбина и сама поняла, что, задумавшись, перелила воду, и та растеклась по столу, и уже капала на пол.
— Да… Спасибо, Кито, — сказала задумчиво.
Парень стоял с чайником в руке и смотрел на неё до тех пор, пока Альбина не очнулась и не спросила:
— Что?
— Оплату ещё готовьте, — нахально улыбнулся мальчишка и с грохотом поставил чайник на плиту. — Потому что, мадмуазель, это ещё не всё. Нашел я кое-кого… Обещался рассказать...
— Хорошо.
Альбина, у которой все никак не получалось прийти в себя, кивнула. А потом встрепенулась, кое-что вспомнив:
— А почему тебе другой мальчишка читал?
— Так я малограмотный, — блеснул белозубой улыбкой на чумазом лице Кито и ловко выпрыгнул в окно.
Сейчас он убежит, а вернется когда – неизвестно.
— Постой! — почти неосознанный порыв заставил Альбину кинуться к окну. — Есть ещё кое-что!
Мысль о том, не совершает ли она сейчас ошибку, опалила страхом. Но Альбина тут же задавила этот страх: ну уж нет, раз решилась, значит, надо продолжать, да и папенька просил её быть счастливой, а подготовленное счастье ничуть не хуже случайного, только вернее и прочнее.
Кито возник перед ней, снова подтянувшись на руках.
— Заплачу отдельно, — сразу решительно, будто в воду нырнула, проговорила Альбина. — Нужно узнать ещё об одном человеке.
Кито состроил заинтересованную гримасу.
— И о ком?
— О Викторе Халави.
— И что же он вам сделал плохого, мадмуазель?
Если это была не насмешка, то Альбина могла укусить себя за палец. Может это заставило бы её быть осторожнее, и она наконец перестала бы искать помощи у малознакомого мальчишки?
Глупости.
Да и какая разница, что думает этот самый почти незнакомый Кито про неё саму и интересующих её мужчин?
— Ничего. Просто я хочу знать о нём как можно больше. — После короткого раздумья все же добавила: — Он друг Ольгерда Фернона.