Ну, сука... Резво выхватываю у него из рук его чертов напиток и тут же плескаю в лицо.
- Будь ты проклят, ирод бездушный!
Молниеносный разворот - и помчать изо всех сил отсюда.
Нет больше выхода, неоткуда помощи ждать. Никто не заступится.
...но и отступать - самое низкое дело.
Не сейчас, не теперь.
Этот мир многому меня научил. Словно перерожденная, я совсем не та уже Лиля, коей являлась раньше. Не хилое эгоистичное бесцельное существо. Я теперь - Анна. Смелая и самоотверженная. Как священники, принимая сан, так и я, появившись в этом мире, приняла на себя новое имя, новую душу... и шанс всё исправить, переписать свою судьбу.
Не уступая страху, веря в свои силы, уповая на Божью (искренне, а не просто слова) помощь,... выбраться за ворота Бальги и пуститься темным коридором леса и еще недавних кровавых сражений в поисках единственной надежды. Единственной мечты.
Спасти его, спасти любой ценою, даже, если в итоге, самой умереть, или выжить... но всё равно его не обрести.
И не так уже страшны разбойники своей безжалостностью, как то, что они могут отобрать драгоценные минуты... и сам шанс спасти Фон-Менделя.
Но вот уже и очередной знакомый поселок на пути к Цинтену позади, а я всё еще жива и цела.
Цокот копыт по брусчатке, скрип колес. Отхожу немного на обочину, давая ходу невольным попутчикам. Но еще миг - и, вовсе сбавив скорость, молодой человек улыбнулся и крикнул мне (на польском):
- Dziewczynka, gdzie idziesz?[1]
Похолодело все внутри, сердце бешено заколотилось. Смущенно опускаю взгляд, не смотрю в глаза.
- Цинтен.
- О! Można jeździć? Ja też tam.
Несмелый, с опаской взгляд на него. Время - слишком бесценно сейчас, дорога каждая минута, мгновение... И то, если уже не опоздала. Некогда перебирать. Некогда бояться.
Обмерла на месте. Остановил повозку и незнакомец.
Еще миг - и храбро податься к «карете», живо, ловко запрыгнуть наверх.
***
- Анна?! - ошарашенная, вскрикнула Беата, не веря своим глазам.
Смеюсь счастливо. Тотчас бросаюсь на девушку и жадно прижимаю к сердцу.
- Я так скучала, как вы тут? Как? Где Хельмут?
- Над раненными корпит, а где же еще ему быть? А ты как?
- Над поляками? - удивленно переспрашиваю.
Обмерла Знахарка, печально скривилась.
- Увы, мы выживаем, как можем. И они - тоже люди, и у них тоже есть семьи.
Невольно, машинально киваю головой.
- Да не важно, - резво махнула в ее сторону, грубо прерывая речь. На мгновение прикрыла я ладонью лицо, коря себя за глупые мысли и вопросы. - Беата, - полный отчаяния и мольбы взгляд в глаза подруге. - Прошу, спасай. Выручай, иначе... он не выживет...
- Кто? - округлились ее очи.
- Генрих. Беата, мой Генрих при смерти...
***
И хоть по лицу Хельмута было видно, что он не доволен мыслью, что впустую столько времени придется потратить (в дороге), однако, на удивление, и не пришлось уговаривать.
...
- Я с тобой пойду, - слышится тихий шепот Беаты из коморки.
- Не чуди, - отозвался Хельмут. - Сама знаешь, что за дорога нас ждет, да и кто за всем здесь присмотрит? Оставайся за главную, чтобы я был спокоен, ...молю.
- Я же не переживу, если...
- А я не собираюсь сдаваться. Еще слишком много незавершенных дел. Да и на кого тебя брошу?
Несмелый мой шаг за дверь (увы, некогда ждать) - и оторвались эти двое друг от друга, отскочили, словно от кипятка. Стыдливо спрятали взгляды.
Быстрые шаги на выход Хельмута, бросая мне на ходу:
- Жду на заднем дворе.
Шумный вздох Беаты, метает пристыженные взоры то на меня, то так, по сторонам. Живо сгребла со стола пузырьки и протянула мне. Засовываем в торбу.
- Возьми, - взволнованный, дрожащий голос девушки. - Пригодятся.
- Беата, но есть «но». Огромное «но».
Обомлела та. Пристальный, с подозрением, сверлящий взгляд, словно выуживая мои мысли (невольно забывая уже о своей неловкости).
- Что такое?
- Хорст. Он не только не поможет, но и против пойдет. Даже подступиться не даст.
- Бунт?
Несмело закивала я головой.
- Помоги мне, Беата. Очень молю. Я не переживу этого.
Отвела та взгляд в сторону.
Еще миг - и бросается куда-то вбок, достает с полки глиняную посудину, а оттуда -вытаскивает мешочек. Отставить лишнее назад, и резво ко мне - ладонь к ладони, взволнованно зажимая дар.
- Береги его и никому не показывай. И сама пары не вдыхай. У тебя еще осталась та наша мазь? - многозначительный взгляд, казалось, глубиной в самую душу.