Усмехается. Крепче сжимает меня в своих объятиях. Поцелуй в лоб.
- Моя дорогая Анна, я тоже безмерно по Вам скучал.
И снова тишина, и снова тугие мысли, разбавленные сладостными парами нежности и любви.
Осмеливаюсь:
- Бауэр... Вы, наверно, уже слышали о нем?
Немного помолчал, но все же ответил (хотела взглянуть в глаза, однако не поддался):
- Да.
- И Вы тоже думаете, что я могла быть в том замешана?
Не удержался, движение - колкий, резвый взор в очи:
- Мне неважно. Но если и так, то я... благодарен. Генрих, Командор наш, уже сообщил мне, что буквально вчера нашли доказательства измены. И среди зачинщиков - и сам Фон-Нейман. Так что... хоть человек, хоть сам Бог или дьявол, кто бы его не остановил, я безмерно рад тому. Ведь иначе... не быть мне больше рядом с Вами... Да и друг бы мой верный пострадал. Посему... Анна, не стоит возвращаться к этой теме. Что было, то было, а какова подноготная того - пускай Господь судит, а не я. Согласны?
Несмело закивала головой, едва сдерживая радостную улыбку.
И вновь прильнуть душой и телом к своему возлюбленному. И вновь слиться с ним воедино своей судьбой.
***
- Анна, - нервно сжал мои руки в своих ладонях. Взволнованный взгляд то на наше сцепление, то мне в глаза. - Я бы очень хотел Вас попросить... остаться на Бальге. Конечно, с Вашей сестрой Нани. Я, искренне надеюсь, что ей здесь тоже понравится и найдет чем заняться. Нет... я не прошу вновь иметь дело с Хорстом. Вполне понимаю Ваши мысли и вероятный отказ, однако... Анна.
Смущенно рассмеялась я. Взгляд из-под ресниц.
- Конечно, согласна, Генрих. О другом не может быть и речи. Иначе, уж слишком много мне придется бегать из Цинтена сюда, и это... вряд ли уже останется незамеченным. И никакой Хорст меня не напугает, ни собой, ни своими недалекими нападками. Тем более что после Бауэра, он и вовсе стал меня изо всех сил сторониться...
***
Время для меня на Бальге летело незаметно. И пусть дни я проводила в приюте (негоже все же растрачивать зазря свой "дар"; а Нани - на кухне при доброй, заботливой Фреджи), вечера мы проводили с Генрихом вместе. Тайно, украдкой, словно воры - в саду, в пустующих, что редко проведывались даже прислугой, погруженных в полумрак, комнатах, в его кабинете, в библиотеке, - мы коротали время в томных разговорах, рассуждениях, порой, и пылких спорах.
Да только беда не спит, беда поджидает, и, едва расслабишься, едва уверуешь в то, что рай на земле все же существует, как вдруг - бах... и началась новая кутерьма, началось новое душетерзание.
***
Людское безудержное любопытство, вечная жажда лезть в чужой монастырь со своим уставом... и в этот раз сыграли в злой рок. Прознав о возрасте Нани, пожилые женщины с удивительным усердием принялись наставлять меня одуматься, не губить девку, а уже думать о ее будущем, подыскивать жениха, да побогаче. "Поди, ты не последний человек на Бальге, а посему как у прямой родственницы, будет у нее много шансов найти достойную себе партию".
Меня же эта тема просто убивала, бесила, доводя до белого каления и злобного чертыханья себе под нос, хотя... все еще молчала для виду и покорно кивала головой. Однако апогеем всего это массового помрачения умов стало внимание, слова Фреджи. От кого, от кого, а от нее не ожидала. Да, она всячески заботилась и опекала обоих нас, однако ее суждения всегда были трезвыми и толковыми, а тут, словно и ее эта хворь дурная коснулась.
- Шестнадцать - самый нужный возраст. Или во сколько, ты думаешь, она будет рожать? Или в девки старые пусть идет? Мается, вон как... ты.
Стыдливо переминаюсь из ноги на ногу. Взор уткнуть в пол.
- Пожалуйста, Фреджа. Давай оставим это ей решать.
- Что ей? ЧТО ЕЙ? Хочешь, чтобы нашла себе какого нечестивого соблазнителя - и всё, прощай, честь, прощай, светлое будущее? Так?
Еще рачительнее (виновато) прячу взгляд. Молчу.
- То-то же. То-то же, Анна! Думай, пока есть время и есть выбор. Может, не с Бальги, а из Цинтена кто на примете есть. Думай!
...
Прознала. Не знаю, кто как где проболтался, услышала ли, или, вообще, стали осаждать уже непосредственно ее саму, но вылетает из кухни, стремительно нападая на меня словесно, прямо около пациента, которому я перебинтовываю руку.
- Т-ты, т-ты не посмеешь! - заикается, дергается нервно на месте, тычет на меня пальцем, гневно махая. - Не посмеешь! Я не пойду! Я убегу! Но этого никогда не будет!
- Ты что орешь? - рассерженно рычу, оглядываясь по сторонам. Живо завершить манипуляции с хворым, тотчас схватить за локоть девку и потащить за собой в коридор, а там и в коморку.