Через врача Ирина передала денег, которых хватало и на еду, и на одежду, и даже на первое время снять комнату, а то и квартиру: ведь... ничего не осталось из прошлого у меня. Ровным счетом - круглый ноль. Я и взяла. По крайней мере, в долг. Который, едва стану на ноги, непременно верну. Не хотелось бы вновь начинать жизнь с собственной продажности, однако и... бомжом на вокзал - так себе вариант.
***
Взять напрокат автомобиль, да погнать по области. В голове такой кавардак, что лучше уж его сперва разгрести, а лишь потом браться дальнейшую жизнь строить.
Забить в навигатор путь, выезжая из Кенигсберга-Калининграда, и отправиться прямиком на Бальгу...
Пусть я всё еще помню о тех своих старых визитах в это громогласное место, однако... хотелось вновь всё увидеть, узреть свежим, совсем иным взглядом. Да и убедиться, что...
той сказки, и вправду, больше нет.
Жуткое, пугающее, пробирающее до дрожи, до слез зрелище.
Крепкий оплот, неподвластный стольким врагам, пал перед величием Времени и нерадивости Фридриха I, первого короля Пруссии, приказавшего в 1701 году разобрать его, её, в пользу рождающейся крепости Пиллау (ныне Балтийск). Из всего прекрасного, уникального комплекса - выжили лишь остатки форбурга. Сука, пару стен... и кирха. На месте, где был приют - лес. Пустырь. Вместо целой толпы людей - высокие стволы деревьев, обреченно поднявшие свои головы к Господу в немом вопросе: «За что?» Стоунхендж, мать его,... где, только, вместо каменных глыб - мы, тени прошлого.
Не было больше сил всё это наблюдать. Может, я и сумасшедшая... Но, такое впечатление, что твой родной, громадный, дом... полностью под землю закатали.
***
Черт с ним.
Рывок на Цинтен. Корнево. Вообще, жутко смотреть на фотографии, а еще страшнее читать нечто подобное:
«В 1930-х годах в городе функционировали электростанция, водонапорная станция, молокозавод, фабрика по производству мыла, завод цементных изделий, кирпичный завод, лесопилка, бойня, мельница, школы, высшее женское училище, районный сиротский дом, дом для престарелых, стадион, молодежная турбаза, банк, сберкасса, городская типография, почтамт и два отеля, располагался военный гарнизон..." [1] В общем, чего здесь только не было.
Но... пришел 1945 год.
"Девять дней - упорные, исключительно ожесточенные и кровопролитные бои. 21 февраля город взят. В ходе разрушено 85 %(!) зданий".[1]
Так что, к 1946 году из всего Величия, в Цинтене остались лишь мельница с прорванной плотиной и требующий ремонта кирпично-черепичный завод. 234 жителя, из них - лишь 4 немца. На всех этих останках организован колхоз имени Куйбышева.
Я, не в коем случае, не осуждаю Советский Союз, и то, что свершили ребята (мужчины, женщины, дети, старики) - это бесспорный подвиг. Однако, как яркий представитель Человечества, новая власть... обязана была возродить всё то, что так бездушно потеряно, хотя бы часть его, и пусть даже не сразу. А сколько прошло времени? И что сделано для всех этих, безумно красивых, величественных, в плане истории и искусства (архитектуры) ценных мест? И не только в отношении Цинтена и Бальги. Нет.
Неужто, все такие невежи, как я (как когда-то была, как и ныне, наверно, есть)?
Занимательно, что "...до официального переименования Цинтен имел несколько вариантов нового названия: Баграмянск, Шаумян, Пограничный". И лишь "Указом Президиума ... от 17 июня 1947 года, ... потеряв статус города, был переименован в населенный пункт (поселок!) Корнево..."[1]».
Не думала, что бывает «развитие» вспять. Из Великого города... спустя столько столетий... (в каком-то смысле, в один миг) превратиться в маленький поселок, где даже всё еще уцелевшая мельница - халатно обречена быть мертвыми руинами (на грани обвалов и возможных пожаров). Внутрь так и не осмелилась я зайти: слегка позаглядывать, обойти со всех сторон - и покорно проститься. Всё поросло сорняком. И вновь пустырь. Вместо площади, вместо ратуши в селении, вместо буйной цивилизации - пышная трава и застывшая, гиблая тишина.
Нет больше дома. Еще одного дома...
***
И снова втопить педаль газа в пол, набирая шальную скорость.
Промчать Прейсиш-Эйлау (Багратионовск), притормозив лишь около полуразваленной крепости (ее форбурга) и невероятной красоты церкви (целого современного комплекса, Храма Веры, Надежды, Любови и матери их Софии), да смело направиться дальше.
Фридланд. Он же Правдинск.
До сих пор... Действительно, до сих пор существует Кирха Святого Георгия. Преобразовалась значительно с внешней стороны, и кровля - ныне совсем другая. Прекрасный сквер вокруг. Однако сердце ее - прежнее, и даже барельеф над входом все еще висит.