- Да.
Рассмеялась я. Истерически рассмеялась, хоть и с последних сил, сдерживала предательский звук. Смущенно, болезненно зажмурилась.
- Догнала... наконец-то, я тебя догнала.
Несмело провел рукой по щеке, отчего вмиг распахнула я ресницы и уставилась на него. Сжимаю его руку в своей.
- Только не уходи больше никуда. Молю...
- Да куда я? Хорошая моя... Лили...анна.
Невольно рассмеялась, чувствую, как заливаюсь краской.
Неуверенное, душу выворачивая наизнанку до бешенного трепета внутри, движение - немного привстал, подался ко мне ближе. Но и сама уже реагирую - тянусь к нему со всей любовью и жадностью, тотчас срастаясь, впиваюсь в его губы своими сладким, взрывным, бесстыже жарким поцелуем...
***
(Л и л я - 5)
- Привет, родная моя.
Наклоняется, чтобы поцеловать. Живо отвечаю участием. Но еще миг - и, едва попытался отстраниться, как тотчас хватаюсь за лацканы рубашки и тяну на себя. Поддается, присаживается рядом. Все еще на расстоянии дыхания. Рычу сквозь смех:
- Шалевский, забери меня отсюда!
Печально улыбается, поджимая губы.
- Хорошая моя, солнышко, ну, ты же знаешь. Я уже говорил с врачом. Хотя бы еще одна неделя, а там и на дом переведут.
- Я уже больше не могу здесь, - сюсюкаю. - Мне тебя так не хватает.
Хмыкнул внезапно. Загадочная ухмылка проступила на устах. Неспешно отстраняется - вынуждена уступить. Движение рукой в карман - и вдруг что-то достал оттуда. Еще сомнения - и протянул мне неуверенно.
Обмерла я, не веря своим глазам. Невольно помедлить, но буквально секунды - и жадно выхватываю из рук. Смеется Гоша (не реагирую). Ошеломлено тараща очи, оглядываю подарок со всех сторон.
- Реально? - взгляд на Генриха. - Тот самый... медальон?
Пристыжено заливаясь краской, смеется.
- Да не думаю... просто, похож очень.
- Да вообще! - вскрикиваю. - И форма, и изображение, и сам лик, вид Девы Марии, да и то, что с обратной стороны она с маленьким Иисусом! - все еще не веря, ошарашено мотаю головой. - Спасибо, хороший мой!
Стремглав бросаюсь на своего мальчика и тотчас сжимаю в объятиях. Сладкий, страстный, затяжной поцелуй. А затем отстраняюсь, бесцеремонно сама пытаюсь нацепить на себя свою, нашу с ним, «клятву».
Взволнованный, радостный взгляд смущенному Шалевскому в очи.
Качает головой.
- Что? - удивилась я.
Шумный вздох, невольно выровнявшись на месте.
- Да всё еще не могу поверить, что это - правда.
Ухмыляюсь.
- О да, есть такое...
- И главное, почему... как?
- Гош... - жалобно шепчу.
- А? - удивленно вскидывает бровями. Взгляд мне в очи. - Что?
- Давай, - несмело шепчу, движение ближе. Хватаюсь за ворот его рубашки и игриво начинаю тот теребить. - Мы потом... обо всём этом поговорим. А сейчас...
Многозначительно улыбаюсь. Не сдержался и Георгий. Движение ближе и, едва уже не касаясь меня своими губами, шепнул:
- Ты думаешь, эта кровать нас двоих выдержит?
- Но уже же выдерживает?
- Я про резкие движения, - коварно смеется.
- А мы резко не будем, - словно заговор уже проговариваю.
- Ты - и не будешь? - хохочет. Поддаюсь на настроение и я, заливаясь (устыжено) звонким смехом.
- Я постараюсь. Ну? - дую губы. - Пожалуйста... - взмолившись, шепчу, вмиг уже обилась вокруг шеи и потянула на себя, укладываясь на подушку. Ведется: ловкое движение - и повис сверху.
- И всё же, - рычит, хотя и целует урывками в губы, шею, ключицу, грудь... - я бы немного подождал, пока ты окрепнешь.
- Шалевский, - болезненно тяну слова. - Я уже не могу... сколько лет уже этого жду.
Обмер, словно от выстрела. Обомлела и я, осознавая как не вовремя оговорилась.
Миг - и решается. Резвое движение вперед, повисши прямо надо мной - лицом к лицу.
- Лет? - серьезно, с опаской.
Нервически сглотнуть слюну и истерически (отчасти) коротко рассмеяться.
Кривлюсь в неловкости.
- И всё-таки... язык за зубами я не научилась держать.
Виновато поджимаю губы.
Хмурится недовольно.
Отстраняется. Садиться радом на кровати. Привстаю и я, живо притискиваюсь к его спине, обнимаю. Бормочу виновато, как дурочка:
- Ну, не злись на меня...
- За что? - удивился. Испуганный взгляд в очи.
Закусить на мгновение губу. Шумный вздох и, опасаясь взрыва негодования, но, все же, не желая врать, шепнула:
- Лиза... помнишь Лизу?
- Какую? - еще сильнее хмурится.
- Медсестру, Лизу... вы познакомились, когда ты с комы вышел.
- Пантюхова?
- Ага.
- И?
Нервно сглотнул слюну.
- Так это - я, - едва различимо, немо губами шевеля, произношу.
Обмер. Жуткие мгновения - и вдруг резво отстраняется, отодвигается на самый край. Живо следую за ним. Вновь обнимаю - и, хотел было, оттолкнуть, но сдержался.