- Шнурки и нитки делаю. Что в полотно пойдет, поясницу в зиму греть, а что так - по хозяйству. Да и раны хорошо ими зашивать. А что?
Шумный вздох, издавая волнительный писк. Нервы натянутой струной, а страх с разбуженным безумием пустились в бесовской пляс.
- Да есть тут одна идея. Как подобраться к нему... Ну, а там - одно из двух.
- Анна, - рычит, с опаской оглядываясь по сторонам.
- Не страшись. Жить будет, - шепчу. - Но вот чего... современный человек боится больше всего на свете, сильнее даже чем саму смерть? А уж тем более... монах?
- Чего?
- Того, что не сможет ни оправдать, ни объяснить, - многозначительно, злокозненно ухмыляюсь. - А если во всем этом еще будет замешана женщина, рыжеволосая женщина.
- Ведьма, - едва внятно, задумчиво шепчет Знахарка.
Киваю головой.
Шумный вздох подруги. Еще миг настороженного, серьезного вида, взгляда - и коварно (молча) ухмыльнулась мне в ответ.
- Он хотел дискредитации? - продолжаю. - Ну что ж. Он ее и получит. У меня тут как раз, - наклоняюсь к ней ближе (отвечает тем же), шепчу, - чепчик подходящий есть. Не хватает только деталей. Поделишься со мной этим твоим... бесценным добром? - метаю взгляд на кипу конских волос.
Покорно кивает та головой. Пристальный, изучающий взгляд мне в очи.
- А еще нужна хна и наша мазь... А также, помнишь, ты как-то говорила, что некоторые масла не только могут всколыхнуть огонь, но и вызвать целый пожар, едва до них доберется искра?
Болезненно рассмеялась девушка, закачала головой в негодовании.
Но еще миг - и вновь кивает одобрительно. Закусила на мгновение губу.
- Ты только не попадись им, - шепчет Беата.
Ухмыляюсь.
- У меня отличные учителя.
Удивленно вздергивает та бровями.
- Что ты, что Жизнь.
Смеется, пристыжено заливаясь краской. Молча кивает головой, обреченно прикрыв веки.
***
Если вдали от Бальги всё это казалось безумием, то сейчас - просто-напросто, неисполнимой придурью. Но... увы, и долгом.
А потому глубокий вдох - и смело ступить на деревянный помост. Добродушно улыбнуться встречающим.
- Анна? - обмерла Фреджа.
- Не ждали так скоро? - язвлю.
Смеется. Улыбаюсь и я.
- Не знаешь, где можно отыскать кое-кого? - продолжаю.
- Кого?
***
Вступая в бой... разумно иметь при себе не только оружие, но и... какие-никакие, доспехи. На удивление, символично вышло: за защитой мой взор обратился к приспешникам Бога.
- Анна, вы хорошо обдумали свое решение?
Немного помедлить, но буквально еще один вдох - и уверенно, живо закивать головой, вглядываясь в глаза монахине.
- Да. Бесспорно. Только... можно Вас попросить... заключительный этап отложить до возвращения моего духовного наставника, брата-рыцаря Генриха Фон-Менделя, дабы получить на всё это прямое его благословение?
***
Теперь оставалось самое сложное.
Однако, надеюсь,... сегодня Вселенная мне вновь будет благоволить.
Дождаться поздних сумерек. Буквально сразу отыскать мерзкого Бауэра и загнать его в ловушку.
- Анна? - обомлел в ужасе Фон-Нейман, едва за мной громко захлопнулась дверь.
Коварный, похотливый (мой) взгляд, легкое, непринужденное движение - и сбросила с себя на пол рубаху.
Заледенел. Взор прикипел к обнаженным формам. Не дышит.
Плавное движение кошки - и нагло, уверенно коснуться рукой его лица, обнять за шею и притянуть к себе. Дерзкий, пылкий шепот, обжигая дыханием кожу, и вмиг впиться откровенным поцелуем в губы. Пытается противостоять, оттолкнуть меня, но напор слишком слабый, чтоб хоть как-то сойти за правду.
- Анна, что Вы задумали? - рычит, едва оторвалась я от его уст, делая вдох.
Но (тут же) грубо хватает меня за грудь, сладострастно сжимая ее, не желая спугнуть распутную игру.
- Вы же, Бауэр, четко дали понять, кто теперь правит балом. Так почему бы мне не примкнуть к победителям?
Коварный взгляд в глаза - и медленно начинаю оголять его, стягивая одежины. Нервно дышит, дрожит, взволнованно метает взгляды, то в очи, то на уста.
Облизать свои губы - и дерзко улыбнуться.
Еще миг - и подхватил меня себе на руки. Шаги вслепую к кровати. Не сопротивляюсь. Лишь страстно впиваюсь пальцами, острыми когтями дикой рыси, в кожу, раздирая плоть до крови, разливая по грешному рассудку терпкий яд дурмана.
Еще вдох, еще движение похотливых, жадных поцелуев - и наконец-то обмер, запнувшись. Испуганный взгляд мне за спину.
- Дым! - попытка вырваться, но сдерживаю его силой. - Анна! - рычит, уткнув бешенный взор мне в глаза.
А в голове его уже начинает мутнеть. Морщится гад, кривится; нервически моргает, пытаясь из последних сил удержать разум при себе.
Шум в короидоре. Нервный стук, крики, возгласы. Вот-вот выбьют дверь.
Живо освобождаю его, пьяного, из своей хватки и тотчас срываюсь на ноги.
Распахнулось дверное полотно, обреченно впуская клубни дыма внутрь.
Выскочить через противоположный выход, оставляя в ужасе крестящихся монахинь, нарочно уловивших мой отдаляющийся силуэт.
- Брат Фон-Нейман? - испуганный визг, доходящий луной.
***
- Это всё она! Это всё Анна! Ведьма Цинтеновская!
- Побойтесь Бога! И прикройте его, - скомандовала матушка, скривившись от ужаса.
- О, Господи! - побледнела молодая монахиня и отбросила рубаху прочь.
- Что там?
- Она вся в крови.
- Это всё... Анна, - едва уже различимо, отрешенно пробормотал Бауэр.
- А еще... у него вся спина разодрана, - едва слышно, стыдливо прикрывая рот рукой, шепнула другая.
***
К следующему же вечеру Фон-Нейман, практически полностью, пришел в себя, хотя с постели так и не встал.
И вновь по настоятельной просьбе ублюдка матушка у его кровати.
- Вы ее нашли? Ее заключили под стражу? Где она?
- Успокойтесь, прошу, брат Бауэр. Вы были не в себе, и могли... что-то напутать.
- Как? Да что Вы!
- Это не может быть Анна, - продолжает (хоть и сдержанно, но с напором) монахиня. - Мы вчера сами видели... ту женщину. Вернее ее силуэт.
- Это был дьявол, - едва слышно кто-то шепнул за нашими спинами. Отчего живо многие перекрестились.
Поморщилась матушка, но не отреагировала. Продолжила речь.
- И ни своим видом, ни поведением она никак не может быть нашей Анной: рыжие, длинные волосы, что едва скрывали постыдную наготу. А ведь Анна еще вчера днем приняла постриг для вступления в монастырь, и ее русые пряди покорно превратились в тонзуру. Можете сами убедиться. Анна?
Шаг вперед, пробираясь промеж столпившихся у двери монахинь, - и смиренно склонила голову я перед своими судьями.
Лихорадочно перекрестился Фон-Нейман, взволнованный бешенный взгляд по сторонам.
Шумные, нервные вздохи, запинаясь в невысказанных речах.
(... а я с последних сил едва сдерживаю свою ликующую ухмылку)
- А...а ногти?! Под ногтями моя кровь!
- Анна, - и вновь повелительное матушки.
Подчиняюсь. Покорно протягиваю вперед руки.
Немой шок, распинающий на его лице надежду.
- Н-но... тогда кто? - едва слышно, растеряно, обреченно.
- Не знаем, - качает головой монахиня. - Стража везде искала. Но ни малейшего следа, и ни единой зацепки.
- А рубаха? - изумленный, полный мольбы, взгляд.
- Это была Ваша. Обе - Ваших. Как, вероятнее всего, и кровь на одной из них, учитывая Ваши жуткие раны...
***
И хоть Хорст полностью списывал произошедшее на всеобщую хворь, вызванную отравлением угарным газом, однако жители Бальги нашли другие тому оправдания: жуткие слухи, будто риттербрюдер Фон-Нейман, если и не связался с самим дьяволом, то практически был искушен им.