Включить радио, прокрутить барашек, сражаясь с волнами и шипением. Еще немного - и голос радиоведущего. Отнюдь не смахивает на голос диктора из далекого СССР, да и авто, явно, нового поколения.
"Всё хорошо. Всё в норме", - шепчу себе под нос, делая глубокие вдохи. Глупые попытки успокоиться, сдержать зарождающуюся истерику.
***
(Л и л я - 3)
И вот, когда уже не так далеко (судя по навигатору) оставалось до ближайшего поселка, замечаю что-то странное на обочине. На скорости, конечно, успела немало вперед улететь, а потому вынужденное, аккуратное, с учетом гололеда, торможение - и сдаю немного назад. Выбраться наружу - обмерла, ошарашенная.
Уже не просто два силуэта было рядом с дорогой. Нет.
Рядом с ними, в кювете, замер чей-то автомобиль. Рычит временами, вздымая целую кутерьму грязи, попытка выбраться оного из западни. Но еще миг - и бесшабашное, невысокого роста, создание тотчас бросается тому на капот...
Дикий, отчаянный визг, что дошел ко мне лишь странной, неразборчивой луною.
Сколько нужно на осознание больному рассудку, на жуткое предположение того, кто это мог быть? Причем что снаружи машины, так и внутри.
Буквально еще недолгое сражение - и выскочил на улицу молодой человек. Что-то кричит, махает руками, кидается на непослушное существо.
...
Всё точно так, как в моей памяти.
Предусмотрительно пропустить эту тройку вперед, и покорно, не привлекая лишнее внимание, последовать за ними (на авто).
Но только что я помню еще о том дне? Что?
Долгая дорога, пока не высадил нас в Прибреге? А дальше? Что, что Шалевский говорил? Ну что?
Калининград. Если не путаю, он ехал, всё-таки в Калининград.
... и, с*ка, как можно было забыть его слова об аварии? И даже сейчас, будучи каким-то извращенным сторонним наблюдателем, не помешать тому произойти? Что за идиотизм? Что за карусели?
Торопливо вызвать скорую. Осмотреть Гошу (черт возьми, реально мой Шалевский). Взгляд на заднее сидение - и, как должно было быть, нас с Аней там уже нет.
Черт, багажник!
Живо бросаюсь на улицу, к заднему отсеку автомобиля - и замираю в жутком понимании иного.
Несмелые шаги ближе ко второму виновнику ДТП.
Девушка, молодая. Капот полностью влип в машину Георгия, а потому ее накисло расквасило. Лежит на руле. Не шевелится. Мертвая?
Ладно, не сейчас. Время поджимает.
Необходимые действия (отыскать ключи в салоне) - и открыть пресловутый багажник.
Ну, кто ты там, мой далекий знакомый?
Еще миг - и испуганный взор мне в глаза.
Да ну нахрен. Ты?
***
(Л и л я - 3)
Ублюдка из багажника выбросить, высадить буквально на самом въезде в город. И снова помчать обратно, искренне желая разобраться, что же происходит. Но - естественно, уже опоздала. Увезли. Всех увезли...
... девушка насмерть, а вот Шалевский, как и он, если не ошибаюсь, сам говорил, - в коме.
Жена практически каждый день у него, одна нужда - за маленьким ребенком присматривать, а потому и мечется, словно раненная птица, между домом и больницей.
Я же, Лиза, мать ее, Пантюхова, жила в съемной комнате общежития, последний курс медицинского училища, медсестра. Етить-колотить тот разум, который всё это выдумал. Безмерно сложно было все эти премудрости учить с нуля, чтобы хоть как-то втащить эту сессию.
А там работа в больнице пригодилась. Как раз постоянно рядом с Гошей, ... пока жены его рядом нет.
Странные чувства у меня к нему. Не то друг, не то... любовник. Не знаю, пыл к Генриху всё еще никак не мог остыть. И все эти... мысли по отношению к другому шли в разрез с душевными потребностями. Словно, предательство. Измена.
Полное сумасбродство.
Издали приглядывала я и за Аней... и, кхм, Лилей. Лилей I (первой). Росли, не по дням девки, а по часам, форсировано взрослея.
Где могла - помогала незаметно, а где нет - то уж, простите.
Однако, самое страшное было добраться до того дня, когда Аня задумает свой жуткий поступок, и когда я...окажусь на грани.
Но, а пока... а пока у меня мой Гоша. И с ним тоже нужно было что-то решать. Непременно нужно. Негоже заглядываться на чужого мужа. Ой, как негоже...
Хватит уже с меня.
***
(Л и л я - 3)
Чуть больше года в коме - и, наконец-то, мой Водитель, мой Шалевский раскрыл глаза.
Стоит ли описывать нашу всеобщую радость? Жена ликовала, как никто иной. А я же - обреченно делала вид, что лишь слегка поражена сим невероятным чудом.
А вот он,... наш Гоша, словно у разбитого корыта оказался. Раскромсанная жизнь и переломанная судьба. Если бы сама, собственными ушами я сие не услышала, никогда бы не поверила. Да и то,... это было так, всего лишь на несколько раз в первые дни - практически, сразу смирился, замкнулся в себе и больше никогда... не возвращался к этой странной теме.
И, тем не менее, как только очнулся, Георгий был полностью дезориентирован. И это - понятно, логично. Однако, взахлеб, с яростью принялся утверждать, что вокруг какая-то "бесовщина", и он, вообще, не должен здесь находиться, что это всё - не его, и жизнь у него была другая, и имя другое - Генрих.
Однако позже, жену и ребенка признал. Смутно, неуверенно, но признал, сведя концы с концами одних воспоминаний с другими.
Врач же сие "помутнение" объяснил сразу (по сути, как и у меня) - печально известный "коматозный бред".
... в общем, Генрих. Однако, какой шанс, что это - мой Фон-Мендель?
Но, как оказалось, это даже не важно. И дело даже не в жене и их ребенке. По крайней мере, не для него.
Лиля! Сука, ЛИЛЯ!
Его, просто, свихнуло на ней. Он чувствовал, верил, что она безумно нуждается в нём, что он должен о ней позаботиться. А после и вовсе, как-то раз, мне сознался (в ответ на мой рассказ про мою кому), что она - и есть та самая девочка из его "сна". И ее, во что бы то ни стало, непременно нужно найти.
Хотелось ли мне сознаться, что я - та самая его Лиля, вот только уже... после всего, вернувшаяся, как и он? Хотелось. Безумно хотелось! До слез, до крика, до истерики. Однако... даже если и начинала нечто подобное вырисовывать, он, тут же, шел против, и воспринимал всё в штыки. Как бы, кто бы не выглядел - плевать: ему нужна исключительно только та девочка, девушка. Только его Лиля.
Хотя, наверно, оно и правильно. Если сны наши - правда, а судя по тому, что я уже - "Лиза", сложно с этим спорить, то страшно разрывать цепь. Страшно и, вероятно, глупо. Им нужно встретиться, Первой Лиле и Гоше. И должно всё то произойти, что произошло. И лишь тогда Генрих и Анна столкнутся. Лишь тогда я буду с ним... хотя бы в прошлом.
...
Ох...
Бедный ребенок Шалевского. Бедный. Несчастная и Лена. Развелись они. И, вправду, развелись. Вскоре та, конечно, нашла себе нового мужа, а после и забеременела во второй раз... Но это будет потом, в 2016 году. А сейчас, на дворе - 2014. И я мчу, темным, холодным, промозглым вечером на чертову высотку. К своей шальной, нерадивой сестрице Ане.
***
(Л и л я - 3)
- Аня! - испуганно позвала ее я, страшась как бы та с перепугу тотчас не сиганула вниз.
Но вдруг, неспешный разворот - и улыбается.
Мне, незнакомке, она... улыбается.
- Привет. Я уже и замерла, пока тебя дождалась.
- М-меня? - ошарашено шепчу. Шаги ближе.
- Да, - смеется, потирая ладони. - Тебя. Тебя, Лиля. Лиля-три, так ты себя называешь?
Нервно моргаю, невольно приоткрылся рот.
- Всё еще бесит имя Лиза, да? Или свыклась?