«Merde!» — подпрыгивая и дуя на руку, девчонка обматывала ее платком. Прекрасное лекарство! Боль отодвинула Китта на задворки переживаний и, чтобы он не смел оттуда возвращаться, Мишель включила субвычислитель. Без какой-либо определенной цели.
Расшифровка сообщения с фантика «Дебо» продолжалась. В аккумуляторе заряд еще был, и девчонка задала поиск новостей — хоть каких-нибудь; маршрутизатор вместо стандартной сводки выдал изображение плешивого хмыря с бутылкой кукурузного виски. Хмырь вопил и ругался с кем-то невидимым, а потом запустил в монитор «кукурузой».
«Вот это новость…» — удивилась Мишель, глянув в «историю» — над канадским значком и реквизитами мигала эмблема Всемирного Общения. «Вообще-то доступ ко всемирной Паутине закрыт… А что, если…» Мишель настроила маршрутизатор на случайный поиск и к ее восторгу появилась женщина из Черных Штатов, тоже удивленная сюрпризом от Паутины. Они перебросились несколькими фразами, из которых девчонка уяснила, что у негритосов тоже «финита ля комедия».
Не поднимая головы, она вывела аккаунт в южный сектор и дрожащими пальцами набрала Новую Бретань. Прыгающая картинка выдала панораму Апельсиновой бухты. Гастон жил обычным порядком. Работали светофоры на улицах, роботы меняли кислородные блоки-затворы… но тут же, рядом, солдаты снаряжали ракеты Антирадуги. В поисках детских воспоминаний она «заходила» во дворы; в одном спиливали акацию, цепляющую ветками окна, а в другом — шумная детвора надевала по команде серебристые плащи и парами спускалась в убежище. Кое-где народ просто нежился на солнышке, но везде люди время от времени поглядывали на небо.
Вдруг изображение пропало. Суматошные полосы рассекли монитор. Девчонка лихорадочно застучала по клавиатуре, но Острова исчезли бесповоротно — значок Всемирной Паутины потух. С досады Мишель заехала ногой по «мозгам» компьютера.
— Хай!
Девчонка уставилась на рожу, заполонившую весь экран.
— Хай. Ты кто?
Рожа отодвинулась вглубь, оказавшись вполне нормальным лицом парня лет двадцати пяти. Он тыкнул в клавишу и, подняв кверху указательный палец, громко объявил:
— Серфер!
Очертания неизвестного собеседника опять расплылись, зато голос, модулированный автопереводчиком, звучал без помех.
— Привет. Я Икар. В смысле, это мой ник в сети.
— Привет. Я Мишель. Ника у меня нет.
Он почесал кончик носа:
— Без ника неприлично заниматься серфингом.
— Как?
— Серфингом. После Радуги все порты открылись, теперь по волнам информполя гоняем. Мечта айтешника.
Мишель поработала настройками. Наконец лицо Икара хоть и потускнело, но перестало быть мозаикой цветных пятен, говорящей сиреневыми губами.
— Я почти со всем миром поговорил. Даже с пингвинами. А ты откуда?
— Нью-М-Стеллс.
Икар присвистнул:
— Ни хрена себе.
— А ты откуда?
— Я из Омска. Это Сибирь, Россия.
Жест девчонки был не менее выразительным, чем свист Икара.
— Ты как-то не слишком похож на русского!
Он рассмеялся:
— Погоди, сейчас отращу бороду, возьму балалайку и позову знакомого медведя… Но только, если ты будешь называть меня tovarish.
— Хорошо! А как в Омске дела, tovarish? Радуга сильно бахнула?
— Терпимо. Наши вовремя помехи включили — обошлось. А вы, как?
Мишель сказала, что, по ее мнению, Нью-Стеллсу пришел пипец; осталось только определить скорость и глобальность этого явления. Что, по сути, их всех бросили умирать, точнее, сбросили как плохую сдачу в покер.
— Лихо живете, — хмыкнул Икар. — У них, что — человеческого совсем ничего нет?
— Не знаю, Икар. Может, это и не люди вовсе…