Криво улыбнувшись, девчонка ответила на его прощание:
— И тебе всего… чао, Икар.
— Чао, юная мисс!
Сперва до нее как-то не дошло, что этот русский назвал ее совсем как… ДжейГрэй… или Китт? Тут же всё поплыло в глазах девчонки. Настроить себя на вражду ей удалось — но только один раз. Ныне этот рукотворный гнев исчезал, и предчувствие ошибки все более стучало в виски разогнавшейся кровью. На этот стук начали сходиться люди из н е д а в н а. Пинто с бутылкой холодного вина; убитый ею незнакомец; растерянный Китт на ступеньках; рыжая…
Огненно рыжая девка и азиат!
Бросившись к шкафу, девчонка выгребла с полки вещи, из-под мягкой груды вытянув нарядную дамскую сумку. В одном из отделений лежала визитка Иитиро-сан. Минуту Мишель смотрела в пол, закусив губу. Она попыталась всколыхнуть остатки ненависти, но победить себя уже не хватало сил.
«Тихоокеанский регион», — выстучали на клавиатуре ее пальцы и, смахнув рекламные картинки с экрана, Мишель ввела код поиска.
— Вы находитесь в зоне приема Восточно-Азиатского сектора, — пропела узкоглазая девушка с прической гейши. — Подтвердите, что вы правоспособны и вам больше пятнадцати лет.
— Подтверждаю.
Мишель прижала палец к индикатору личности.
— Благодарю, мисс МакГроу, ваша идентификация прошла подтверждение. Мы рады приветствовать вас в сети Маотай.
Иероглифы то гасли, то наоборот, вспыхивали ярче дневных ламп — видимо, и здесь связь барахлила. Но Иитиро-сан девчонка узнала тут же.
— Nani ga jigoku! (какого черта! — яп.) — сердито бросил японец.
— Сэмпай… (по-японски уважительное обращение к мужчине).
Азиат досадливо сморщился, нажимая пальцами на клавиши мобильного ретранслятора.
— Простите, уважаемая, мой тон. Я не в состоянии захватить все внимание вам.
Переводчик безбожно врал. Японский язык, со всеми его оттенками и смысловыми интонациями, был сложнее, чем двухмерная лингва народца марсианского Сырта. Стараясь говорить коротко и быстро, девчонка показала себе на грудь:
— Я Мишель МакГроу. Мы встречались с вами в ресторане «Хаупфер». Я, вы… — на этот раз палец девчонки указал на японца, — и Китт. Потом аэропорт. Вы давали визитку.
Девчонка поднесла к монитору черный пластик, но японец уже благодарил:
— Спасибо, молодой госпожа, за то, что вы полны мной!
«Молодой госпожа — это юная мисс… Он вспомнил!»
— Китт Роджерс! — воскликнула Мишель. — Вы говорили, что это другой человек, другое имя. Это ДжейГрэй, он — боевик, убийца?
Иитиро-сан оживленно замотал головой. Торопясь ответить, японец нажал что-то не то, залился краской, снова нажал кнопку и отрывисто заговорил, делая едва заметные паузы между словами.
— Этьо весьма странно. Я находится космический инженер — в прошлое, экспедиция в состязании с Радуга…
Глаза Иитиро-сан ожесточенно блеснули на быстро тухнущем экране.
— Ваш доходитель мало энергия. Я быстро… Китт — летатель, не убивать. Китт — не настоящий, Кит-роу настоящий. Очень старый человек, госпожа, — успел сказать японец, исчезая с потухнувшего экрана…
***
Вслед за Радугой в Нью-М-Стеллс пришло отчаяние. Рухнувший за несколько дней Атлантийский мир свободы и демократии сменил порядок «кулака и пистолета» и чадящие мокрой гарью улицы города увидели немало примеров того, как этот порядок расставлял всё по волчьему ранжиру. Никто бы не удивился теперь преподавателю английского языка, убивающего за упаковку «баттлвотер» или почтенной даме с пистолетом в аптеке. Были, конечно, и другие примеры, где величие духа поднималось до невозможных в обычной обстановке высот. Но такая человеческая красота лишь подчеркивала человеческую же уродливость, оставляющую все более глубокий оттиск на карте Нью-М-Стеллса. Целые кварталы были охвачены анархией, но там, где сохранилась центральная власть, или запускали патрули военные, сохранялась видимость прежней жизни. Где-то властью стали «ассоциации граждан» или подобные комитеты, где-то мафия наладила свой порядок — с новыми законами и правилами. Но в районах, где официальной Атлантийской власти не было вовсе, обычным людям оставалось уповать на Господа и автоматическую винтовку «М24».