— …любое ваше желание. У вас есть о с о б е н н о е желание, мэм?
— Есть. Но рыжие не в моем вкусе, Мэтт. Так что заткнись и давай просто пить «Колу».
В ответ раздался чудовищный звук, похожий на раскат грома. Пилот выронил жестянку, рука Мишель сразу метнулась к сумочке. И, конечно же, глаза обоих были обращены вверх. Там что-то зашуршало, а затем рассыпалось дробью частых шагов.
— Мерзкие гаденыши, — сказал таксист, рассматривая на брюках пятно от липкой газировки.
— Что это было? — она повернула голову в сторону удаляющихся шагов.
— Джамперы, черт их дери.
Таксист не перестал ругаться, даже когда маячивший впереди «Бэлвей» тронулся, и магнитная лента потащила его «экипаж». Он глянул вперед, пригнувшись, покрутил линзы автостопа и уже не отвлекался — в данную минуту требовалось максимум умения и сосредоточенности. Мишель вернулась к иллюминатору.
Прыгуны в разноцветных ярких комбинезонах скакали по крышам авиакаров к площадке эллинга. Динамо-ботинки подбрасывали их гибкие тела вверх. Двое замешкались — уворачиваясь от набиравших ход машин, они дергали кольца парашютов. Наполнивший купола ветер наконец подхватил их и понес вверх получать премию Дарвина. Там, наверху, проходила трасса с бесконечной колонной грузовиков. А еще выше — мелькнула огненным хвостом лунная транспортная ракета.
— Все в порядке, мэм! — прокричал пилот такси, выруливая из общего потока. — Через десять минут будем на месте.
***
Рон Рэйган улыбался бронзовой улыбкой в центре небольшого сквера. За его спиной пробегала узкая дорожка с пластиковым бордюром, стояли две скамейки и тяжелый электрический фонарь «под старину», с трехметровой железной ногой. В сотне метров от памятника, или от скамейки, — кому как нравится, — расположилось причудливое здание авангардной архитектуры, с множеством подвалов и ненужных пристроек. Фасад его выходил на Рэйган-авеню, однако совершенно не вписывался в ее четкие разлинеенные формы. Здание делило улицу на две части: строгую и чопорную на севере, с классической архитектурой, и аляповато-безумную южную, начинающуюся сразу с этим странным зданием, с таким же странным названием: Чемодан.
Именно в Чемодане обретался тот породистый, похожий на кота блондин, с которым Мишель договорилась о встрече.
«Четвертый от арки полуподвал».
Отсчитав положенное количество дверей, девчонка остановилась у чугунных перил ручной ковки. Слева было окно, а под ним — смешная розетка с кнопочкой. Из стены торчал румпель объемного зеркала. Нажав на него, Мишель пристально оглядела себя в появившемся голографическом изображении. Подтянув чулок, она достала карандаш с губной помадой, но потом передумала.
«И так сойдет — не замуж». Надавив на винтажную кнопочку — сперва вскользь, а потом достаточно сильно, девушка повернулась к объективу. Теперь в воздухе «висел» слащавый блондин, с игривым выражением лица.
«Ему, сука, бант бы на шею и был бы настоящий Чоки-чмоки, лювеобильный кошак из мультсериала».
Блондин прищурился, оценивая ее худенькую фигуру.
— Привет, милая. Это каким ветром занесло к нам такую цыпу?
Мишель улыбнулась и помахала рукой в ответ.
— Привет, Дэн. Мы договаривались насчет сеанса.
***
Китт размышлял. Сначала о Туамоту — тропические острова только что показывали по кабельному, и Китту очень понравился живописный атолл Херехеретэи. После лазурной воды, чистого белого песка и кокосовых пальм, его мысли вдруг завертелись вокруг микробов. По словам очкарика из телевизора, эта мелочь могла свалить с ног большой здоровый организм. Человека, например. Или даже слона. Потом Китт прослушал историю о том, как, как маленький, не больше ладони, венерианский сфинкс одним плевком убил здоровенного петрозавра и согласился с очкариком. Шкуру петрозавра не брало ничего, кроме ядерного заряда, а получив в глаз порцию ядовитой слюны, чудовище издохло.
Судя по солнцу, уже было около полудня. Китт поднялся. Кружа по комнате, он шаг за шагом приближался к настенным часам, которые стояли у телевизора. Обмотанные серой фланелью и циферблатом к стене.
«Мишель… приходила утром… в шлепках…»
«Ты не мог бы помочь, Китт? — звучал в голове ее голос. — Может, моя просьба затруднит тебя или покажется странной. Но кроме тебя я не имею здесь друзей…»