Наконец Мишель не выдержала:
—Дэн, — усмехнулась девчонка, — ты решил трахнуть меня прямо здесь?
Грубая шутка вывела его из романтического состояния.
— Как можно, цыпа! — промурлыкал Чоки-Чмоки, молитвенно складывая руки. — Я просто выражаю восхищение.
— Хочешь выразить восхищение — сделай скидку.
Повисла долгая пауза, после которой Дэн открыл первую дверь, ввел девушку в «студию» и плюхнулся в кресло.
— Можно, конечно, — сказал он, доставая бутылку с двумя стаканами. — Но почему я думаю, что такие девочки, как ты, не толпятся у дверей с табличкой «Распродажа первого дня»?
— Я еще не настолько близко знаю тебя, чтобы читать твои мысли.
Дэн не слушал. Покачиваясь в кресле, он задумчиво бормотал:
— Может быть, потому что цыпы, надевающие настоящую кожу и расплачивающиеся настоящими серебряными долларами, просто таким образом шутят?
Мишель прикрыла рот ладонью, смеясь, но тут же себя одернула. «Ржу, как недотраханная телка». Она подошла к стене, на которой висели стильные черно-белые фотографии.
— Это Хури-ям?
Ден, с довольной миной, подошел и стал у нее за спиной.
— Нет, это персидская графика.
— Персы? Никогда бы не подумала. Они там все в парандже.
— Только женщины, — многозначительно заметил Дэн. — Я мог бы поискать кое-что, где они эту паранджу снимают.
Он вернулся к столу и принялся сгребать оттуда коробки с микрочипами. Их было много, но все коробки он отпихивал на край стола, пока не вытащил маленький картонный ящичек с дворцами и джиннами.
— Ну что, посмотришь для разогрева?
Мишель опустилась на диван:
— Не уверен в своих силах?
— Ха-ха. Видно, что ты ни разу не была здесь. За пять лет никто не жаловался. Я удовлетворяю клиента, клиент решает, справился красавчик Дэн или нет.
— И что, за пять лет ни одна…
Он смахнул невидимую пушинку с пиджака.
— Ну, была одна. Впоследствии оказалось, что это пациентка психиатрической клиники.
Чоки-Чмоки хищно потянулся и, подойдя вплотную, взял девушку за подбородок.
— Всего лишь веселые картинки, цыпа. Для разогрева. А я пойду, проверю — вдруг упустил чего-то.
Подойдя к завешенной балахоном двери, он потянул на себя фигурную ручку, но остановился.
— Японские шинкай, конечно, здорово. Оригинальная штука. Не часто… но думаю, ты останешься довольна качеством.
Красавчик обвел ее раздевающим взглядом, и Мишель в ответ закинула ногу за ногу, откидываясь на бархатную спинку дивана.
***
«Потерпеть еще», — уговаривал себя Китт, сокращая расстояние между собой и ящиком в серой фланели. Это была такая игра в поддавки, где часы не имели никаких шансов. Разве что Китт нечаянно разбил бы их, разворачивая тряпку. В отличие от полудня, когда время хоть как-то, но двигалось, теперь оно вообще застыло. До девятнадцати ноль-ноль ждать было, наверное, дольше, чем дымить на старом рудовозе к базе Астероидов… Китт включил телевизор, пытаясь найти этот сериал, но швырнул пульт в угол. Ничего не помогает!
«Юная мисс обещала… прийти опять. Ей нужна моя помощь… может быть… да… вполне может быть. Она будет стоять у двери… мокрая… и сердиться… нет, смущаться… есть такое слово. Мисс Мишель будет мило смущаться, а потом скажет, что ей нужна мужская сила… помощь. А когда он опять все сделает, она опять погладит его по руке… тонкими пальцами… прохладными. Они такие прохладные… Мишель будет гладить его тонкими прохладными пальцами».
Удивляясь приходящим из ниоткуда словам, он стал обдумывать такое слово, как «нежность». Оно ему понравилось — «нежность» ассоциировалось с Мишель.
«Нежная и сладкая… Мишель… мисс Мишель». Забытые термины, сыпались, как попкорн из стакана. Память связывала их с нужными образами, либо подходящими по смыслу событиями ― так собираются пазлы окружающего бытия. Китт ясно увидел сегодняшнее утро, залитую солнцем площадку и девчонку в короткой майке. Такую милую и бесконечно прекрасную в своем трогательном смущении.