Когда в конце коридора он отпустил её руку, Алекса сказала:
— Я скажу.
— … Спасибо.
Тихие шаги уходящего. Минуты в темноте — и, наконец, появился свет. Алекса вышла из коридора Ферди во второй коридор, чувствуя, как зачастил пульс. Мда… Если даже ей сказать мадам Тиарнак такое тяжело, как сейчас выясняется, то каково Ферди? С каждым шагом к женщине, которая вырастила послушного, задавленного её личными желаниями и амбициями сына-куклу, собственная решимость высказаться давалась с большим напряжением.
Поэтому, едва мать Тиарнаков появилась в маленькой гостиной, где, как обычно, дожидалась Алексу для чаепития, а в дальнем углу девушка увидела Карея, решимость почти улетучилась. Вспомнив, как это сделал Ферди, Алекса вдохнула и выговорила:
— Ферди просил передать. Лично вам. Потому что боится, что не сможет сказать это сам. Он не хочет учиться дальше. Он хочет закончить магический корпус и уехать жить к родственникам в провинцию. Всё.
Женщина остолбенело уставилась на Алексу. Девушка виновато опустила глаза (и почему она себя чувствовала виноватой?!) и, вполголоса буркнув: «До свидания!», почти бегом направилась к двери.
И, только промчавшись мимо удивлённого Карея, только оказавшись вне поля зрения мадам Тиарнак, Алекса остановилась, чувствуя, как колотится сердце. Как после длительной пробежки. Когда рядом очутился Карей, она уже достаточно пришла в себя, чтобы задаться вопросами: «Почему мне так тяжело было всего лишь передать просьбу Ферди его собственной матери? Я ведь думала — это так легко? Почему? Потому что мадам Тиарнак могущественна и богата? А я, в сравнении с нею, всего лишь мелкая сошка? Нет… Если у меня такая уникальная способность, я уже в чём-то ровня этой женщине! Но почему?! Почему так сложно сказать вслух то, что, я знаю, ей не понравится? Что в ней такого, что говорить такие вещи, глядя ей в лицо, тяжело?»
— Что случилось? — вполголоса спросил Карей, закрывая за собой дверь в гостиную. — Ты так бежала, будто мать тебе сказала какую-то гадость.
— Нет. Боюсь, что гадость ей сказала я. — Алекса машинально взяла его под руку и чуть не сама повела его к выходу. Бегом…Бегом отсюда.
— Не поделишься? Гадостью?
Девушка помялась, но коротко проговорила слова Ферди. Они уже выходили на крыльцо, так что негромкий присвист Карея: «Ого!» заставил её лишь нехотя усмехнуться. А когда он сажал её в машину, Алекса решилась спросить:
— Почему я, посторонний человек, так струсила, всего лишь передавая слова Ферди? Прости, Карей… Я знаю, что она ваша мать, но… — Девушка беспомощно пожала плечами. — Я не понимаю!
— Подспудный страх перед ядовитой змеёй, — ответил Карей так сразу, словно давно обдумывал испуганное изумление девушки. — Забудь. Не думай об этом. Передала — и передала. Не зацикливайся.
— Хорошо. Только… Когда вернёшься, скажи Ферди, что я выполнила его просьбу. Для него это важно.
— А то сам не знаю, — буркнул Карей.
Странные интонации заставили Алексу взглянуть на него, но Карей уже закрыл дверцу и обошёл машину, чтобы сесть рядом. Прислонившись к спинке сиденья, он некоторое время смотрел в ветровое стекло, а потом положил руки на руль.
… У калитки парень спросил:
— Ты очень торопишься домой?
— Нет, не очень, — насторожённо сказала Алекса.
Он, наверное, хочет поговорить о старшем брате? Но Карей сказал другое, несколько неожиданное:
— Алекса, если время терпит, посидим в твоей беседке?
Девушка хотела ответить, что беседка не её, но сообразила — только затянет ситуацию. А если Карей хочет ей что-то сказать? Но, когда спустились вниз, в овраг, в беседке Карей как сел на скамью, так и замолчал — намертво, по впечатлению Алексы. Посидев немного в неловком молчании (Карей, кстати, явно неловкости не ощущал), Алекса нерешительно спросила:
— Ты говорил с Региной?
— Нет.
— Но…
— Алекса, мне их разговоры неинтересны. Это их жизнь, их отношения.
— А что тебе интересно? Твой баскетбол?
— В данный момент, — сухо сказал он, — мне интересно посидеть рядом с тобой.
Она озадаченно посмотрела на него, а затем чуть слышно фыркнула.
— Что?
— Знала бы, принесла бы сюда термос с горячим кофе и мамины пирожки.
— Ты можешь быть серьёзной? Хоть иногда!
— Хм… Вообще-то, я на полном серьёзе. Но если хочешь, могу серьёзно помолчать.